Гадания. Заговоры. Привороты. Сонник

Введение

Часть 1. Предпосылки и генезис русского нигилизма 16

Глава 1. Нигилизм и нигилистическое в русской журналистике.Проблема определения -

Глава 2 Социальные и психологические предпосылки роста нигилистических тенденций в обществе и журналистике пореформенной России 26

Часть 2. Нигилизм как тенденция в пореформенной журналистике 35

Глава 1. Новые веяния в отечественной журналистике рубежа 1850- 1860-х годов в контексте роста нигилистических настроений

Глава 2. Основные мотивы отечественной публицистики 1860-х годов в контексте роста нигилистических настроений в обществе...46

Часть 3. Русский нигилизм и русская «нигилистическая» журналистика 1860-х годов 59

Глава 1. Тема нигилизма и нигилистов на страницах отечественной печати в первую половину 1860-х годов

1. Многоаспектностъ темы нигилизма в публицистике 1860-ых годов

2. Предпосылки возникновения «отрицательного» вопроса в отечественной публицистике 64

3. Вопрос о «нигилизме» на страницах российской печати в 1861-1866 гг 76

Глава 2. Охранительная концепция нигилизма. Тема «нигилизма» в публицистике М. Каткова 101

Глава 3. Концепция нигилизма в революционно-демократической печати на примере «Современника» 112

1. Вопрос о «нигилизме» в публицистике М. Антоновича, Г. Елисеева, М. Салтыкова-Щедрина -

2. «Отрицание во имя пользы». Концепция нигилизма у Н. Чернышевского 123

Глава 4. Нигилизм - как общественно-политическое направление журнала «Русское слово» и публицистики Д. Писарева 134

1. Социально-психологические предпосылки «нигилизма» Д. Писарева 135

2. Нигилист как «эмансипированная личность». Эволюция темы эмансипации в творчестве Д. Писарева 141

5. Концепция реалиста («положительного отрицателя») у Д.ПисареваЛ5%

Глава 5. Русская «нигилистическая» журналистика 175

Заключение 189

Список использованных источников и научной литературы

Введение к работе

Актуальность исследования: Нигилизм как отрицание духовно-культурных, общественных и иных ценностей - есть болезненное явление, негативная тенденция, присущая социально дезорганизованному обществу. В большей степени нигилистические настроения проявляются у населения в переходные периоды для страны. В этой связи, период начала и середины 1990-ым годов стал одним из самых нигилистических в истории России, когда рушились прежние ценности, идеология. Место "новых ценностей" в эпоху самоустраненности государства от вопросов формирования государственной идеологии в стране (напомним, согласно статьи 13, Конституции РФ, в России ни одна идеология не может являться государственной) стали занимать ценности "хищнического капитализма". Нормы и понятия из криминального мира зачастую приходили на смену прежней общественной морали, которая ассоциировалась у многих, в особенности молодых россиян, с прежним, «проигравшим» государством, исчезнувшим с мировой политической карты Советским Союзом.

Сейчас перед нами стоит задача формирования новой государственной идеологии, преодоления социальной дезорганизации, нигилистических тенденций в российском обществе, утверждения норм общечеловеческой морали и гуманистических ценностей. Первейшую роль в этом могут и должны сыграть СМИ, ведущие российские журналисты, публицисты. Эти важнейшие задачи, стоящие перед нашим обществом актуализировали изучение нигилизма, как особого социально-политического и психологического феномена.

В истории русской журналистики уже был период, когда нигилистические тенденции вышли в обществе на первый план, сформировав целую публицистическую школу "нигилистов", речь, конечно, прежде всего, об эпохе начала 1860-ых годов. Крестьянская реформа, положившая начало целому ряду "Великих реформ" Александра П - стала своеобразным водоразделом между Россией феодально-крепостнической и Россией капиталистической. Происходила ломка коренных оснований общества, вызвавшая ряд социаль-

5 ных катаклизмов и взрывов: крестьянские возмущения, студенческие волнения 1861 года. Петербургские пожары, политические процессы 1862 года. Польский мятеж 1863 года. Качественные изменения произошли и в духовной, психологической организации российских подданных, усилилась степень тревожности, недоверия правительству, отрицательства.

Нигилистический вопрос, возникший в отечественной журналистике в начале 1860-ых гг. в связи с выходом романа И. Тургенева, давшего название "нигилизм" означенным тенденциям, был одним из важных вопросов для российских публицистов-шестидесятников из самых разных политических лагерей и партий. В ходе обсуждения феномена нигилизма публицистами были выдвинуты различные концепции, выясняющие природу нигилизма (охранительно-монархическая - М, Катков; почвенническая - Ф. Достоевский; славянофильская - И. Аксаков; либеральная - С. Громека, Н. Альберти-ни и др., революционно-демократическая - Н. Чернышевский, М. Антонович, М. Салтыков-Щедрин, собственно, нигилистическая - Д. Писарев. В этих концепциях публицисты рассматривали различные стороны русского нигилизма, его причины, пути его преодоления. Интересно, что преодолением русского «отрицающего» нигилизма были озабочены в том числе и те публицисты, которых общественное мнение записывало в «отъявленные нигилисты». Так родились концепции «положительных отрицателей» - «разумного эгоиста» (Н. Чернышевский) и «мыслящего реалиста» Д. Писарева.

Широкое осмысление отечественной прессой 1860-х годов социально-политического феномена «нигилизма», выработанные ею пути преодоления нигилизма в обществе - чрезвычайно востребованы в современном российском обществе. Однако серьёзных исследований, анализирующих нигилистический дискурс в отечественной пореформенной публицистике XIX века не проводилось. Эти обстоятельства обусловливает, на наш взгляд, актуальность настоящего исследования

Объект исследования: «Нигилистический дискурс» в отечественной публицистике 1860-ых годов (включает в себя: публицистику по нигилисти-

ческому вопросу; тенденции и характеристики общества и журналистики 1860-х годов в связи с формированием и обсуждением вопроса о нигилизме в периодической печати данного периода; характер и динамику этого обсуждения). Публицистика по нигилистическому вопросу исследуется преимущественно на материале Московских и Санкт-Петербургских изданий, в виду слабой развитости провинциальной печати в России в означенный период. Эмигрантские издания привлекаются как дополнительный источник.

Предмет исследования: Нигилизм как социально-политический, психологический, мировоззренческий феномен в преломлении российской публицистики 1860-х годов.

Цель работы: Выявить роль российской публицистики, осмыслявшей нигилистические тенденции в Русском обществе 1860-ых годов, в формировании «нигилизма-течения», как некоего общественно-политического лагеря в журналистике означенного периода.

Задачи исследования: 1. Раскрыть содержание понятий «нигилизм» и «нигилистическое» применительно к эпохе 1860-х годов, проследив различные семантические значения этих терминов с момента их появления в отечественной публицистике (рубеж 1820-1830 годов) до окончательного утверждения в общественно-политическом лексиконе (начало 1860-х).

Выявить социальные, психологические и иные предпосылки роста нигилистических тенденций в российском обществе, в преломлении обсуждения нигилистической проблематики в отечественной публицистике 1860-х годов.

Проследить новейшие тенденции в пореформенной журналистике в связи с ростом нигилистических настроений.

Дать характеристику:

а) сложившемуся в первой половине 60-х годов XIX века «нигилисти
ческому» дискурсу, проследив динамику, характер, остроту и тональ
ность обсуждения вопроса о нигилизме в отечественной публицистике.

б) основным концепциям русского нигилизма, выработанным отечест-

7 венной публицистикой 1860-х гг.

в) направлению «Русского слова» и творчеству Д. Писарева, поименованным в качестве типического выражения «русского нигилизма». 5. Исследовать наличествующие основания для выделения «нигилистической журналистики» в отдельную типологическую разновидность российской журналистики 1860-ых годов. Степень изученности: Тема русского нигилизма 1860-х годов неоднократно становилась предметом осмысления в работах отечественных и зарубежных историков пореформенной России, а также историков отечественной литературы второй половины XIX. Так, для зарубежной русистики характерен взгляд на русский нигилизм 1860-ых как на одну из главнейших предпосылок «русского революционализма». Нигилизм осмысливается в качестве первой стадии революционности русской интеллигенции. В работах западных исследователей выясняется природа русского нигилизма. В качестве основного фактора возникновения нигилизма многие учёные называют формирование новой, разночинной интеллигенции (С. Хэркгрейв 1), однако, существует мнение, что следует скорее говорить о «бунте» молодого дворянства, стремившегося путём образования компенсировать снижение социальной роли своего класса (М. Конфино, Т. Эмонс, А. Глисон) 2 . Популярна на Западе точка зрения о религиозной подоснове нигилизма (прослеживается в работах Дж. Веллингтона, Т. Массарика, Б. Самнера, X. Ситон-Уотсона и др.) , разделяется также и некоторыми отечественными либеральными дореволюционными публицистами, и публицистами русской эмиграции 4 .

Отечественной и зарубежной историографии ставится вопрос о взаимоотношении русского нигилизма с другими общественно-политическими тече-

1 Harcave S. Russia: A History/ S.Harcave. - N.Y., 1956. - Р.218.

2 См.: Confino М. On Intellectuals and Intellectual Tradition in XVIII-XIX Century/ M. Confrno II Daedalus. - Vol.
101.-1972.-№2.-P. 128-129, 137; Emmons T. The Russian landedCentry and politics/T. Emmons II The
Russian Review, vol. 3. - 1974. -№ 3. -P. 269-270; Gleason A. Young Russia: The Genesis of Russian Radicalism
in the 1860"s I A. Gleason. - N.Y., 1980. - P. 121.

3 Подробнее об этом - см.: Карпачев М.Д. Истоки российской революции. Легенды и реальность/ М.Д. Кар-
пачев.-М., 1991.-С. 120-122.

4 См.: Berdyaev N. The Origin of Russian Communism/ Berdyaev N. - N.Y. - P. 9,12,48; Мережковский Д.С.
Поли. собр. соч./ Д.С. Мережковский. - СПб., 1912. - Т. XI. - С. 27-28; Зернов H.M. Русское религиозное
возрождение XX века. Глава 1/H.M. Зернов//Юность. - 1993. -№ 1.-С. 61-67.

8 ниями русской интеллигенции, в частности - русским народничеством. На Западе популярна теория об эволюции русского нигилизма в народничество. Таких взглядов придерживались, в частности, Дж. Веллингтон, Ф. Помпер и др. Среди советских учёных, сходную позицию разделяли такие видные исследователи нигилизма, как Ф. Кузнецов и Л. Варустин, называя нигилизм разновидностью народничества. Противоположную точку зрения представлял В. Переверзев, считая что нигилисты и народники - враги. Л. Искра, отмечая влияние Д. Писарева на отдельных народников, считает, что это две разные общественно-политические группы русской интеллигенции 1860-х гг.

Среди отечественных историков нигилизма наибольшее число исследований было предпринято в связи с изучением общественно-политической роли и публицистической деятельности Д. Писарева, поименованного нигилистом. Многоаспектность термина «нигилизм», углубленная к XX веку в связи с научным осмыслением западных «нигилистов» - А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, М. Хайдегера и др., привела исследователей к известным затруднениям. Отечественной историографией был сформирован комплекс главных научно-теоретических проблем в осмыслении русского нигилизма 1860-ых: 1. Как соотносится русский нигилизм (Д. Писарев) и русская революционная демократия (Н. Чернышевский) 2. Как соотносится нигилизм русский и нигилизм западный 3. Правомочно ли наименование «нигилист», предпосланное Д. Писареву. В последние годы в этот комплекс был включён также вопрос о соотношении нигилизма и антинигилизма в публицистике 1860-1870-ых гг., разрабатываемый отечественными литераратуроведами.

Литература о Д. Писареве огромна. Различные аспекты его деятельности исследуются публицистами охранительного лагеря 5 , представителями либе-рально-буржуазного направления, народничества, раннего марксизма и др.

См.: См.: Лихтенштадт О. М. Реалистические противоречия. По поводу некоторых статей Д. И. Писарева/ О. М. Лихтенштадт. - М., 1866; Л.Н. (Ларош Г. А.) Моралисты новой школы/ Г. А. Ларош // Русский вестник. - 1870. -№ 7. - С. 353-366.; Он же. Покойный Писарев и его читатели/ Г. А. Ларош// Русский вестник. - 1870. -№ 9. - С. 362-365; Циона И. Нигилисты и нигилизм/ И. Циона. - М., 1886; Де-Пуле М. Нигилизм как патологическое явление русской жизни/М. Де-Пуле//Русский вестник. - 1881. -№ П. -С. 73-123; Головний К.Ф. (Орловский) Русский роман и русское общество/ К.Ф. Головний. - СПб., 1904. - С.201-226.

9 В советское время различные аспекты публицистики и мировоззрения Д. Писарева рассматривают в 20-30-е годы В. Переверзев, В. Кирпотин, А. Горнфельд, М. Беляева, Е. Медынская, М. Покровский, Б. Козьмин. В 1940-1950-х гг. появляются интересные работы Е. Ярославского, Ш. Левина, Л. Плоткина, В. Кружкова, В. Прокофьева, В. Воробьева, Л. Ларионова и др. Наконец, к 1960-1970-м гг. в советской науке окончательно утвердился взгляд на Д. Писарева как на выдающегося революционного демократа. В этой связи необходимо было решить проблему «нигилизма Д. Писарева» соотношения идеологий «русского нигилизма» и «революционной демократии». В Советской исторической науке были предприняты попытки разрешения этой коллизии, однако концепции, предложенные различными группами советских историков (А. Новиков, М. Седов, Л. Искра с одной стороны, Б. Козьмин и Ф. Кузнецов и с другой), объясняющие особость нигилизма Д. Писарева и его отношение к русской революционной демократии содержат ряд спорных моментов и не дают однозначного ответа на поставленный вопрос. В третьей части настоящей диссертации мы подробно разберем различные трактовки нигилизма 1860-ых в советской исторической науке.

В последние годы исследования творчества и наследия Д. Писарева активизировались в связи с предпринятым ИМЛИ им. А. Горького РАН изданием Полного собрания сочинений и писем Д. Писарева. К 2004 году вышло уже 12 томов этого собрания. В ходе подготовки к изданию сочинений Д. Писарева было обнаружено и впервые опубликовано более 60 ранее неизвестных писем критика, также впервые опубликован студенческий дневник

6 См.: Шатров Н. (Гольцев В.А.). ДИ. Писареву/ В.А. Гольцев // Русская мысль. -. 1894. - № 9. - Отд. 2.. - С.
120-133; Соловьев Е.А. Д. И. Писарев. Его жизнь и литературная деятельность / Е.А. Соловьёв. - СПб. -
1899; Он же. Очерки из истории русской литературы XIX века/ Е.А. Соловьёв. - СПб., 1907. - С. 244-251;
Овсянико-Куликовский Д.Н. История русской интеллигенции: Итоги русской художественной литературы
XIX века. -Д.Н. Овсянико-Куликовский. - М., 1908. -Ч. 1. - С. 351-373.

7 См.: Михайловский Н. К. Литературные воспоминания и современная смута/ H.K. Михайловский. - СПб.,
1905. -Т.1.- С. 296-307; Протопопов М. А. Писарев/M.A. Протопопов//Русское богатство.-1895.-№ 1,-
Отд.2. - С. 35-59; Он же (подписано Морозов П.). Литературная злоба дня/ П. Морозов//Отечественные за
писки.-1877.-№ 1.-Отд.2.-С.1-47; Скабичевский А. М. История новейшей русской литературы 1848-
1906 гг. / A.M. Скабичевский. - СПб., 1906. - С.93-110; Иванов-Разумник Р.В. История русской общест
венной мысли/ Р.В. Иванов-Разумник. - СПб., 1907. T.2. - С. 66-94.

8 См.: Карелин Н. (Засулич В.И.) Д. И. Писарев/ В.И. Засулич//Научное обозрение. - 1900. -№ 3. -С. 479-
496; № 4. С.702-764. Боровский В. В. Д. И. Писарев (к 40-летию его смерти)/ В.В. Боровский//Литератур
ная критика/ В.В. Боровский. - M., 1971. С. 171-178.

10 Д. Писарева за 1857 год. Под эгидой ИМЛИ им А. Горького издаются также сборники «Мир Д.И. Писарева: исследования и материалы», что подчёркивает интерес к личности и творчеству великого русского критика со стороны современных учёных, историков литературы и журналистики.

Кроме нигилизма Д. Писарева малоисследованными в отечественной науке остаются концепции нигилизма представителей различных общественно-политических течений 1860-х гг. Некоторое исключение составляет почвенническая концепция нигилизма, исследовавшаяся через призму проблемы «нигилизма Ф. Достоевского», поставленной отечественным литературоведением в середине XX века. Ключевой здесь является работа Н. Будановой 9 . Лишь в последние годы появились подробные исследования антинигилизма и антинигилистической литературы, избавленные от тенденциозности оценок, свойственной литературоведению советского периода. Отметим, в этой связи, замечательную монографию Н. Старыгиной 10 .

Научная новизна: В настоящей диссертации впервые вопрос о русском нигилизме рассматривается через призму исследования общественно-политического, публицистического дискурса, на теоретико-методологических основах теории и истории журналистики. Исследование феномена нигилизма с точки зрения теории журналистики позволяет нам по-новому взглянуть на проблему русского нигилизма 1860-х годов, выработать новые подходы в его решении. В диссертации проясняются истоки формирования нигилистического вопроса в отечественной публицистике, прослеживаются тенденции, характер, динамика этого обсуждения. В настоящей работе впервые подвергаются глубокому рассмотрению нигилистические концепции публицистов не нигилистических групп - охранителей, либералов, славянофилов, почвенников. Проясняется вопрос закрепления названия «нигилист» за Д. Писаревым, впервые утверждается и обосновывается роль общественно-политического дискурса русской публицистики вокруг нигили-

9 Буданова Н.Ф. Две концепции нигилизма. Гл.2. - в кн.: Буданова Н.Ф. Достоевский и Тургенев: творческий
диалог/ Н.Ф. Буданова. - Л.,1987. - С.37-55.

10 Старыгина Н.Н. Русский роман в ситуации философско-религиозной полемики 1860-1870-ых годов/ H.H.
Старыгина. - М.: Языки славянской культуры, 2003. - 352 с.

стического вопроса в закреплении этого названия за лагерем журналистики, возглавляемым Д. Писаревым. Впервые подробно исследуется вопрос о так называемой «нигилистической журналистике».

Гипотезой настоящего исследования является предположение о наличии «нигилистического дискурса» в российской журналистике 1860-х гг., сформированного в ходе обсуждения нигилистического вопроса отечественными публицистами пореформенного периода. Нигилистический дискурс, т.е. тональность, характер, основные тенденции при обсуждении нигилистического вопроса в журнальной публицистике - предопределил и раскрыл для общества концептуальные, содержательные характеристики социально-политического феномена «нигилизма 1860-х годов». В ходе обсуждения нигилистического вопроса, состоялось окончательное закрепление названия «нигилист» за Д. Писаревым и публицистами «Русского слова».

Методика исследования: Кроме традиционно исторических методов анализа мировоззренческих установок, программ, исследования основных тенденций, присущих русскому нигилизму 1860-х годов, в работе используются методы концептуального содержательного анализа публицистики, а также социологический метод контент-анализа, для уяснения места «нигилистического вопроса» наряду с другими важнейшими вопросами отечественной публицистики начала 1860-х гг., и динамики интереса столичной прессы к этой теме, прояснения преобладающих аспектов темы нигилизма преимущественно разрабатываемых отечественной публицистикой в разные годы.

Иеточниковую базу диссертации составили публицистические и статьи и публичные выступления в печати ведущих публицистов, общественных и политических деятелей России 1860-1870-ых годов. По сути, в эти годы окончательно формируется «нигилистический дискурс отечественной публицистики». Определяющими датами при выделении хронологических рамок исследования стали: 1855 год - начало царствования Александра II, ознаменовавшееся периодом Великих реформ, а также 1881 год - год смерти императора от рук террориста-убийцы (революционные террористы воспринима-

12 лись обществом как наследники нигилистов-шестидесятников). В целом же, выяснение основных мотивов и тем нигилистического вопроса русской публицистикой завершилось к началу 1870-ых годов.

Основными источниками послужили наиболее известные издания обеих столиц (Москвы и Санкт-Петербург) 1860-ых годов. Газеты: «Век», «День», «Голос», «Иллюстрированный листок», «Книжный вестник», «Московские ведомости», «Наше время», «Санкт-Петербургские ведомости», «Северная пчела»; журналы: «Библиотека для Чтения», «Время», «Искра», «Отечественные Записки», «Русский вестник», «Русское слово», «Современник», «Странник», «Эпоха» и др. Изучались воспоминания современников эпохи -П. Валуева, Д. Милюкова, А. Никитенко, Н. Шелгунова и др. Публицистика и монографии ведущих общественно-политических деятелей, писателей, публицистов своего времени - А. Герцена, Ф. Достоевского, Н. Огарева, Н. Сер-но-Соловьевича, Н. Чернышевского. Литературные произведения 1860-1870-х относящихся к подгруппам так называемых «нигилистических» (авторы - Н. Чернышевский, В. Слепцов и др.) и «антинигилистических» (В. Клюшни-ков, Н. Авенариус, В. Крестовский и др.) романов. Нормативные и законодательные акты, иные официальные документы, проясняющие политику государства в отношении печати и борьбы с нигилизмом.

Структура и краткое содержание работы: Настоящая работа состоит из введения, трёх частей, заключения, списка источников и литературы. К работе имеются 3 приложения. Первая часть посвящена выяснению предпосылок и генезиса русского нигилизма. В первой главе - «Нигилизм и нигилистическое в русской журналистике. Проблема определения» - исследуется происхождение и история появления термина «нигилизм» в отечественном публицистическом дискурсе, углубление этого понятия в XX веке, в связи с включением в его контекст творчества западных нигилистов (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше и др.) Сопоставляются нигилизм западный, и нигилизм русский. Делается вывод о существовании в России 1860-х годов, во-первых, нигилизма, как некой тенденции в обществе и журналистике того времени, а во-

13 вторых, нигилизма - как течения, сложившегося после оформления в общественно-политическом дискурсе вопроса о нигилизме. Во второй главе первой части рассматриваются социальные, психологические и иные предпосылки роста нигилистических тенденций в обществе и журналистике пореформенной России. Анализируются воспоминания современников эпохи, рассматриваются концепции западной и отечественной исторической науки относительно русского нигилизма 60-х годов. Исследуется роль разночинной интеллигенции в росте нигилистических настроений в обществе, политические, идеологические, психологические предпосылки нигилизма. Осмысливаются работы российских теоретиков журналистики - Д. Стровского (о политических традициях в журналистике) и С. Шайхитдиновой (о теории мифического в журналистике), вырабатываются теоретико-методологические основы исследования нигилизма через призму теории журналистики.

Вторая часть работы рассматривает нигилизм, как тенденцию пореформенной журналистике. В первой главе исследуются новые веяния в отечественной журналистике рубежа 1850-1860-х годов в контексте роста нигилистических настроений. В этом контексте указываются такие факторы, как повышение уровня гласности, количественный рост обличительной литературы, политизация общественных настроений и публицистических выступлений, появление новых жанров - передовой статьи и внутреннего обозрения и др. Исследуется идеолого-политическая платформа крупнейших изданий того времени, их тиражи, степень влияния на общественные настроения периода роста нигилистических настроений. Во второй главе этой части исследуются основные мотивы отечественной публицистики 1860-х годов, в контексте роста нигилистических настроений в обществе. Устанавливается место вопроса о нигилизме среди других важнейших вопросов публицистики общественно-политического дискурса первой половины 1860-х гг.

В третьей части исследуется Русский Нигилизм, как общественно-политическое течение и русская «нигилистическая» журналистика 1860-х гг. В первой главе разбираются различные аспекты нигилистического вопроса,

14 поднимающиеся отечественной публицистикой в 1860-е гг. Прослеживается история и предпосылки формирования отрицательского дискурса в отечественной публицистике, определяется комплекс важнейших проблем и вопросов составивших для современников пореформенной эпохи т. н. «вопрос о нигилизме». Даётся сопоставительный анализ нигилистических концепций у различных идеологических, общественно-политических групп (охранительно-монархистской, славянофильской и почвеннической, либерально-западнической, революционно-демократического лагеря и нигилистов). Прослеживается динамика интереса к теме нигилизма на протяжении первой половины 1860-х гг., выявляются различные аспекты нигилизма, выходящие на первый план при обсуждении нигилистического вопроса в разные годы первой половины 1860-х. Во второй главе анализируется подробно охранительная концепция нигилизма на примере публицистики М. Каткова. В третьей - воззрения на нигилизм в революционно-демократической печати, на примере «Современника». Рассматривается концепция нигилизма у М. Антоновича, М. Салтыкова-Щедрина, Г. Елисеева, а также в контексте споров о нигилизме, рассматривается концепция «разумного эгоиста» Н. Чернышевского, как вариант «положительного отрицателя». В четвёртой главе даётся характеристика направлению Д. Писарева, получившему наименование «нигилистическое». Выясняются социальные и психологические предпосылки нигилизма Д. Писарева, сопоставляются направление Д. Писарева с общим направлением «Русского слова», взгляды Д. Писарева и русских революционных демократов. Выясняются политические, эстетические, общественные взгляды Д. Писарева и его товарищей по «Русскому слову», особенности публицистической манеры русских нигилистов. Разбирается эволюция концепции разумного эгоиста - мыслящего реалиста - мыслящего пролетария у Д. Писарева (пи-саревский вариант «положительного отрицателя») и др. В пятой главе выясняется правомочность выделения типологической группы «нигилистическая журналистика» в системе печати 1860-х гг., даются характеристики нигилистической журналистике, сопоставляются с представителями других течений

15 в журналистике - охранительной, революционно-демократической и др.

В Заключении делаются основные выводы по работе, прилагается список научной литературы и использованных источников.

В приложении к работе приводятся результаты двух контент-анализов. Первый - «основные мотивы отечественной публицистики в 1862 году», где выясняется место вопроса о нигилизме в ряду других важнейших вопросов в год опубликования романа «Отцы и дети». Второй контент-анализ - «тема «Нигилизма» в отечественной журналистике 1-ой половины 1860-ых гг.», где прослеживается динамика интереса крупнейших изданий к теме нигилизма. Также прилагается библиография статей о нигилизме в журнальной публицистике первой половины 1860-ых годов (1860-1866 гг.).

Научно-практическая значимость работы определяется актуальностью исследуемой проблематики, и состоит в том, что настоящая диссертация активно участвует в дискуссии современных российских и зарубежных исследователей по преодолению нигилизма и нигилистических тенденций в современном российском обществе. Материалы и научные выводы, полученные в ходе исследования могут использоваться при выработке социально-политических программ по преодолению общественной разобщённости и современного нигилизма в российском обществе; для разработки и реализации конкретных путей модернизации современных СМИ, с целью преодоления нигилистических тенденций и утверждения положительного идеала в современной журналистике; для совершенствования форм и методов работы высших учебных заведений, специализирующихся в области подготовки специалистов для СМИ, способствуя утверждению важнейших общественных задач журналистики - противодействию национальной разобщённости, выполнению журналистикой интегративной функции в российском обществе, как предпосылок преодоления общественно-политического нигилизма; также материалы и выводы диссертации могут быть использованы при составлении программ и в качестве учебного пособия по Истории отечественной журналистики и литературной критики второй половины XIX в.

Новые веяния в отечественной журналистике рубежа 1850- 1860-х годов в контексте роста нигилистических настроений

Термин «нигилизм» имел хождение в Европе ещё в средние века. Нигилистами тогда называли еретиков, неверующих, людей, безразличных к вере. В России впервые слово явственно прозвучало в 1829 году в известной статье Н. Надеждина «Сонмище нигилистов». Н. Надеждин, а за ним и другой его тогдашний сотрудник по газете «Молва» - знаменитый В. Белинский употребляли слово «нигилист» в значении «ничтожество». Н. Полевой и ранний М. Катков использовали его в значении «материалист», у С. Шевырёва -наоборот, нигилист - это крайний идеалист, П. Билярский приравнивает нигилизм к скептицизму, обо всех этих ранних употреблениях слов «нигилист» и «нигилизм» подробно говорит М. Алексеев в своей работе1, констатируя, что «с тем же колеблющимся и неопределённым значением слово это вошло в русский язык».

Однако подлинное и прочное вхождение этого обозначения в русский язык произошло после опубликования известного романа И. Тургенева «Отцы и дети». На этом сходятся все исследователи русского нигилизма. «Известное уже в первые годы XIX века, оно (слово «нигилизм») долго странствовало по философским трактатам, лишённое постоянной и яркой смысловой окраски, изредка употреблялось и в критических и полемических статьях, но его настоящая история начинается только с того момента, когда Тургенев применил его к типичной психологии шестидесятника. Внезапно, с чудодейственной быстротой оно приобрело новый смысл и силу влияния»

Слово «нигилист» было воспринято публицистами революционно-демократического лагеря с недоверием. Так М. Антонович, замечает: «Уже Тургенев окрестил это движение презрительной кличкой - нигилизм»4. Ему вторил другой критик «Современника» М. Салтыков-Щедрин: «Слово «нигилизм» пущено в ход Тургеневым... вывело их «благомеренных» из величайшего затруднения. Были понятия, были явления, которые они до тех пор затруднялись, как назвать; теперь этого затруднения не существует: всё это "нигилисты"5. В том же духе высказывался и А. Герцен6. Д. Писарев, признавший в Е. Базарове своего единомышленника, предпочитал называть новых людей этого лагеря не нигилистами, но «реалистами».

Однако слово «нигилист» оказалось очень живучим, гораздо более, чем на то могла бы претендовать просто «презрительная кличка». В 1869 году тот же А. Герцен размышлял о нигилизме уже как о полностью сложившемся течении с устоявшимся названием: «Тёмная ночь пала на Россию и в ней-то сложился, развился и окреп в русском уме тот склад мыслей, тот приём мышления, который назван нигилизмом».7

Среди отечественных и западных публицистов и ученых есть много различных толкований природы русского нигилизма, и его главных представителей - Д. Писарева, В. Зайцева и др., многие из этих толкований основаны на различном понимании значения самого слова «нигилизм». Рассмотрим некоторые из современных концепций нигилизма.

В общем смысле, нигилизм - это отрицание, отвергание некоторых принятых в обществе догм морали, ценностей и т.д. Споры начинаются, когда речь заходит о качестве этого отрицания (какое оно?), а также о том, что же отрицается (все ценности напропалую, или только некоторые, и, в таком случае, какие именно?).

В XX веке появляются различные концепции нигилизма, рассматривающие его в качестве социально-психологического феномена, присущего человечеству в целом, преодолевшего границы национальных государств. Основой для подобных концепций, стали дискуссии, ведшиеся с середины XIX века о соотношении нигилизма русского и западного.

В 1860 годах русский нигилизм воспринимался в качестве новейшей извращённой модификацией западничества. Эта точка зрения активнее всего развивалась в трудах публицистов славянофильского и околославянофильского толка (И. Аксаков, А. Григорьев, Ф. Достоевский, Н. Данилевский). Так Н. Данилевский в известной статье «Происхождение нашего нигилизма»8, старается проанализировать различия нигилизма западного, и русского, являющегося его порождением.

Исследователь ставит перед собою концептуальные вопросы, необходимые для уяснения связи нигилизма России и Запада: «Во-первых, если наш нигилизм явление подражательное, западный же - явление самобытное... , то как могло случиться, что наша интеллигенция... в сильнейшей мере одержима нигилистическим мировоззрением, чем интеллигенция западная? Во-вторых, если наш нигилизм - подражание, то почему предметом этого подражания в такой преобладающей степени стал именно нигилизм, а не другое какое явление, другой какой-либо плод европейской жизни и мыс-ли... ? В-третьих, нигилизм родился, развился, разросся и распространился у нас внезапно, в тот самый момент, как только представилась ему возможность высказаться в слове и деле. Как же объяснить эту быстроту и внезапность? Когда и как успела подражательность именно в этом одном направлении обхватить собою такую значительную часть нашей интеллигенции, чтобы оно могло стать господствующим?» .

Основные мотивы отечественной публицистики 1860-х годов в контексте роста нигилистических настроений в обществе

Рост нигилистических и протестных настроений в русском обществе в начале 60-х годов XIX века, периода, названного историками «первой революционной ситуацией в России», ознаменовался целым рядом социальных взрывов в стране - крестьянские стихийные бунты 1861-1862 годов, студенческие волнения 1861 года, Польское восстание 1863 года - события, в которых нигилистические настроения, бытовавшие в тогдашнем обществе, нашли наиболее яркое воплощение.

Эти же темы были в числе ведущих для всей журналистики того времени, крестьянский, студенческий, польский вопросы, а также новый психологический тип «нигилист», народившийся в стране и открытый литературой - вот темы, при обсуждении которых наиболее ярко проявлялись нигилистические тенденции отечественной журналистики. Собственно, палитра основных вопросов, обсуждаемых журналистикой в означенный период довольно широка. Составители «Краткого обозрения направления периодических изданий и газет и отзывов их по важнейшим правительственным и другим вопросам за 1862 г.» выделяют пять основных тематических блоков, обсуждение которых велось на страницах периодической печати. 1. Упразднение крепостного права {а. крестьянский вопрос; б. взаимоотношения сословий /дворянский вопрос/; в. вопрос о выкупе; г. о земских банках д. о преобразовании судебной части). 2. Финансово-экономические вопросы {а. государственная роспись доходов и расходов; б. по случаю заключения нашим правительством внешнего займа; в. улучшение налоговой системы). 3. О преобразованиях в различных частях управления {а. военной; б. городовом общественном управлении; в. народном просвещении; г. преобразования цензуры). 4. Вопрос о духовенстве, в т.ч. отзывы о расколах. 5. Вопросы, «коих инициатива принадлежит жизни общественной», куда составители «Краткого обозрения» относят в том числе полемику официальных изданий с А. Герценом, обсуждение нелегальных прокламаций, статьи о студенческих волнениях и др.

Нами был проведен контент-анализ ведущих российских журналов с целью определения самых обсуждаемых вопросов в русской журналистике за 1862 год, год публикации романа И. Тургенева «Отцы и дети». Полученные данные представляем в сводной таблице.

Основные мотивы публицистики русской прессы за 1862 год

Общественные вопросы, которые авторы вышеуказанного обозрения поставили лишь пятым пунктом в списке наиболее важных тем, обсуждаемых в журналистике, вернее следовало бы поставить на первое место, потому что в эпоху общественного подъёма в стране, именно проблемы, в обсуждении и формулировании «коих инициатива принадлежит жизни общественной» выходят на первый план. Приобретают острое политическое звучание. Да и в рамках иных из перечисленных блоков именно общество в лице прессы и других своих институтов ставит и формулирует конкретные вопросы к власти, обнаруживает и указывает на существующие проблемы, исследует возможные пути решений.

Мы видим, что в большинстве из исследуемых нами изданий (исключение составляют лишь «Русский вестник» и газета «День») общественные вопросы занимают первое место, опережая в количественном отношении даже статьи по крестьянскому вопросу, которые однако прочно удерживают вторую позицию (см. таб. 1.).

Духовные вопросы имели важное значение и широко обсуждались в отечественной прессе, особенно в связи всплеском материалов, посвященных раскольникам. Кроме этого появлялись статьи, рассказывающие о социальных условиях жизни духовенства. Интерес к социальной стороне жизни духовенства был подогрет в частности первыми намеками, появившимися в прессе, о связи нигилистов с духовным сословием. Впрочем сами, так называемые «нигилистические» издания не проявляли в этом вопросе большого интереса.

Вопрос о «нигилизме» в публицистике М. Антоновича, Г. Елисеева, М. Салтыкова-Щедрина

«Отрицание во имя пользы». Концепция нигилизма у Н. Чернышевского Н. Чернышевский практически не участвовал в спорах о сущности нигилизма, последние годы до ареста занимавшись в большей степени политико-экономическими вопросами. Проблема адекватности - неадекватности названия «нигилист» мало его волновала. Более всего он хотел прояснить сущность своего направления, а также, будучи вождём и идейным лидером для передовой молодёжи, желал задать ориентиры, указать приверженцам своей партии верный путь, направление развития, род деятельности, которому они могли бы посвятить себя в современной России. Он задавал новую мораль для тех, кто был недоволен старой моралью. В этом смысле, сам Н. Чернышевский являл собой воплощенный положительный тип «отрицателя». Собственно же литературный тип, предложенный Н. Чернышевским вместо отжившего «нигилиста» получил название «разумный эгоист».

Герои Н. Чернышевского - «новые люди» - безусловно отрицают, но основанием их отрицания служит польза. Категория «пользы», вводимая Н. Чернышевским становится мерилом для всех человеческих поступков, для любых теорий, любых общественно-политических явлений. «Польза» человека-субъекта, совершающего тот или иной поступок исходя из своих эгоистических интересов, перерастает в «пользу» коллектива. Человек осознает, что в его интересах, в его «пользу» будет отказаться частично от некоторых своих привилегий.

Итак, новый человек - разумный эгоист - может отказаться от личных удовольствий и некоторых своих прав и привилегий, превышающих необходимое, однако это не будет жертвой323, это осуществляется во имя общей «пользы», но в этой общей «пользе», эгоист видит и осознаёт свою личную «пользу». Именно личная «польза», возвысившаяся до своей сопряжённости с общественной «пользой» - главная движущая сила и обоснование всех поступков разумного эгоиста.

Способность к самоотречению «новых людей», обусловленная пользой, мыслится Н. Чернышевским главным человеческим качеством, способным привнести в общество новую мораль. Поэтому вовсе неслучаен и подчеркнутый аскетизм Рахметова, критически оценивавшийся Д. Писаревым.

На первый план Н. Чернышевский выставляет идею «пользы», превращенной из категории, присущей отдельному индивидууму (каковой она и остаётся до сих пор в капиталистических странах) - в «пользу» социалистическую. Н. Чернышевский подмечает, что «если бы он (Д. Лопухов - А.Б.) стал объяснять, что такое «выгода», о которой он толкует с Верочкою, быть может, Марья Алексевна (мать Веры Павловны - А.Б.) поморщилась бы, уви дев, что выгода этой выгоды не совсем сходна с ее выгодою» .

По-новому осмысливаемая «польза» становится оправданием того духа отрицания, которое присутствует в каждом из так называемых «новых людей». Впервые постулат о пользе формулируется в романе в известном разговоре Д. Лопухова и Веры Павловны. Тезис о пользе произносится Д. Лопухо-вым в контексте философском, как нечто противоположное идеализму: «То, что называют возвышенными чувствами, идеальными стремлениями, - всё это в общем ходе жизни совершенно ничтожно перед стремлениями каждого к своей пользе, и в корне само состоит из того же стремления к пользе» .

Герой Н. Чернышевского в разговоре с Верой Павловной опровергает все обычные обвинения, которые приписывали нигилизму его противники: «-Теория должна быть сама по себе холодна. Ум должен судить о вещах холодно. // - Но она беспощадна! // - К фантазиям, которые пусты и вредны // -Но она прозаична! //- Для науки не годится стихотворная форма... эта теория холодна, но она учит добывать тепло... эта теория безжалостна, но, следуя ей, люди не будут жалкими предметами праздного сострадания. Эта теория прозаична, но она раскрывает мотивы жизни, а поэзия в правде жизни»326.

Итак, материалистический, позитивистский взгляд, усвоенный из передовой философии и естествознания, принимается сознанием, переносится на явления жизни. Концепция «отрицание во имя «пользы», начавшись с вопросов философских и эстетических, перекинулось и на взаимоотношения мужчин и женщин, которые теперь строятся по иному принципу, нежели раньше, начиная с того, что сами первые чувства теперь возникают по-иному (не по эстетическому влечению, но от осознанной «пользы»), заканчивая тем, что разрушается привычный уклад семьи, и жизнь в браке строится уже по совершенно новым принципам.

Социально-психологические предпосылки «нигилизма» Д. Писарева

Тональность русского нигилизма (та, которую мы непременно отмечаем, читая произведения Н. Добролюбова, Д. Писарева, В. Зайцева и др.), его непримиримость по отношению к противникам, его нарочито боевой до агрессивности тон более всего обусловлены личностными характеристиками, психологическими и социальными его главных представителей в отечественной публицистике. В этой связи особый интерес представляют свидетельства людей, знавших Д. Писарева задолго до начала им журналистской деятельности, и приобретения первой известности, в годы формирования его личности, мировоззрения, социальных и политических убеждений.

Вот характеристика Д. Писареву-ребёнку данная его дядей по матери: «Капризничать и ослушаться не мог Дмитрий Иванович уже по одному тому, что с детства обладал замечательным смыслом и тактом. Что бы ни приказали ему, как бы бестолково ни было от него требование со стороны старших, он беспрекословно и немедля всё исполнял»344. Когда скончался император Николай 1, гимназист Дима Писарев отписывает матушке: «Это меня бесконечно печалило в течение этих двух дней, между тем - я даже редко видел государя вблизи, и я его не знаю, но это - врождённое чувство привязанности к монарху, так что это ужасное событие заставило меня даже много плакать!»345 И это говорит будущий нигилист, шельмовец Самодержавия! В студенчестве уже Писарев пишет в ответ приглашавшим его к сотрудничеству авторам тайного студенческого журнала «Вестник Свободомыслия»: «Благородный жар ваш увлёк вас слишком далеко и заставил забыть необходимую внешнюю осторожность, которою даже в наше время необходимо прикрывать смелые, благородные идеи. В нас говорила не трусость, не жажда смирения - нет! То была любовь к общему делу, но любовь предусмотрительная, любовь к свободе... которой мы не хотели терять из-за памфлета и смелых злословий»346. И это слова будущего автора пгтррйтттего пямфпртя о брошюре Шедо-Ферроти, в защиту А. Герцена, где

Шедо-Ферроти, в защиту А. Герцена, где содержался призыв к свержению самодержавия, за что автор, которому не было ещё 22 лет был заключён в Петропавловскую крепость!

Всё это свидетельствует о резком перевороте в жизненных позициях, глубоком личностном кризисе, произошедшим с Д. Писаревым в период 1859 - 1860 годов. К тому времени, Д. Писарев уже начал свою работу на журналистском поприще, в журнале для девиц «Рассвет», издававшемся артилле-ристским офицером В. Кремпиным. Д. Писарев в этом умеренно-либеральном издании, направление которого сам критик иронически оценивал как «слащавое, но приличное»347 - с начала 1859 вёл «библиографический отдел». По свидетельству Д. Писарева, «Библиография моя насильно вытащила меня из закупоренной кельи на свежий воздух и этот переход доставил мне греховное удовольствие» . Читая прогрессивную литературу того времени, Д. Писарев всё больше понимал, что реальная жизнь не соответствует той её трактовке, которую преподносила официальная идеология, и на которой, собственно, воспитывали Д. Писарева его первые домашние учителя. Поэтому, именно в это время появляется в произведениях молодого литературного критика тема «эмансипации личности». Позже - тема эмансипированной личности будет центральной для всего творчества Д. Писарева, найдёт своё отражение в писаревской концепции «мыслящего реалиста».

Борьбу за освобождение своей личности он начинает с выработки «теории эгоизма». Он демонстративно отрицает дворянские представления о долге, нравственности, совести, что приводило его, как и некоторых других молодых людей его времени, к высказываниям, граничащим с аморальностью349. Но как только Писарев отстоял в борьбе с родными и близкими свое право на самостоятельность, он навсегда отказался от подобных высказываний.

По справедливому замечанию Л. Искры, «В 1859 г. писаревская «теория эгоизма» еще не является теорией «разумного эгоизма». Это обычная разновидность индивидуализма. Работая в умеренно-либеральном «Рассвете», он не мог выступить с проповедью эгоизма. И все же он высказывался против морали крепостнического общества»; «Разрыв с крепостнической моралью осуществлялся им с позиций индивидуализма, который был прогрессивным явлением по сравнению с моралью феодального общества»350.

«Расссветный» Д. Писарев разительно отличается от позднего, привычного нам. Хотя уже здесь он выступает противником красоты, отвлечённой от формы, суть: чистой эстетики. Но, ставя на первое место личность -творящую, стоящую над «общим идеалом» (общественными интересами), он скорее «остаётся на уровне старой «эстетической критики», а из современных критиков ближе всего стоит к позиции Дружинина с его идеей «искусства для искусства»351. Трудно поверить, что за год его воззрения изменятся кардинально. Те поэты, которые вызывали восхищение молодого Писарева как апологеты свободного личностного творчества - А. Фет, Л. Мэй и другие, будут шельмоваться им наиболее яростно, в позднейших статьях он заявит о том, что каждое литературное произведение должно служить пользе общественной, и не может сбыть создаваемо одним голосом «внутреннего инстинкта» - вдохновения.

Бурный рост общественной и литературной активности, которая отразилась на существовании русской журналистики. В эти годы появляются новые издания: «Русский вестник», «Русская беседа», «Русское слово», «Время», «Эпоха». Меняют свой формат «Современник» и «Библиотека для чтения».

Долга сдерживаемая философско-политическая, гражданская устремленность общественного сознания при отсутствии легальных политических институтов обнаруживает себя на страницах «толстых» литературно-художественных журналов; именно литературная критика становится открытой универсальной платформой, на которой разворачиваются общественные дискуссии. Отчетливо обозначившаяся уникальность критики 1860 заключается в разборе и оценках художественного произведения – ее изначальная «природная» функция – дополняется, а часто подменяется злободневными рассуждениями публицистического, философско-исторического характера. Литературная критика окончательно и отчетливо смыкается с журналистикой. На фоне радикальных воззрений публицистов «Современника» и «Русского слова», приверженцы прежних либеральных взглядов кажутся консерваторами. Необратимость идейного размежевания проявилась в судьбе некрасовского «Современника»; обозначение «революционных демократов», Чернышевского, Добролюбова – вынудили Белинского, Тургенева, Боткина, Анненкова покинуть журнал.

Широко распространенный в публике взгляд на литературу и литературную критику как на отражение и выражение актуальных социальных проблем приводит к росту популярности критики и это вызывает к жизни ожесточенные теоретические споры о сущности литературы в целом, о задачах и методах критической деятельности.

Радикализм публицистов «Современника» и «Русского слова» проявился и в их литературных воззрениях: концепция реальной критики, разработанная Добролюбовым полагала действительность отраженную в произведении, главным объектом критических усмотрений.

В русской литературе слово «нигилизм» впервые было употреблено Н. И. Надеждиным в статье «Сонмище нигилистов» (журнал «Вестник Европы», 1829 год). Критик и публицист Н. А. Добролюбов, осмеяв книжку Берви, подхватил это слово, но оно не стало популярным до тех пор, пока И. С. Тургенев в романе «Отцы и дети» (1862) не назвал «нигилистом» Базарова, отрицавшего взгляды «отцов». Огромное впечатление, произведённое «Отцами и детьми», сделало крылатым и термин «нигилист». В своих воспоминаниях Тургенев рассказывал, что когда он вернулся в Петербург после выхода в свет его романа - а это случилось во время известных петербургских пожаров 1862 г., - то слово «нигилист» уже было подхвачено многими, и первое восклицание, вырвавшееся из уст первого знакомого, встреченного Тургеневым, было: «Посмотрите, что ваши нигилисты делают: жгут Петербург!»

Таким образом, во второй половине XIX века нигилистами в Российской империи стали называть молодых людей, которые хотели изменить существовавший в стране государственный и общественный строй, отрицали религию, проповедовали материализм и атеизм, а также не признавали господствовавшие нормы морали (выступали за свободную любовь и т. п.). В частности, так называли революционеров-народников

17.Эстетическая концепция Н.Г. Чернышевского.

В полемической работе «Об искренности в работе» Чернышевский видит задачей критической деятельности распространение в массе публики понимания общественно-эстетической значимости того или иного произведения, его идейно-содержательных достоинств – выводит на первый план просветительские, воспитательные возможности критики. Преследуя цели литературно-нравственного наставничества, критик должен стремится к ясности, определенности и прямоте суждений, к отказу от двусмысленности оценок. Программным эстетическим документом радикально-демократического движения стала диссертация Чернышевского «Эстетические отношения искусства к действительности». Ее главной задачей стал спор с господствующей эстетической системой – с принципами гегелевской эстетики (осн. Белинский). Чернышевский предлагал реальное (материалистическое) толкование природы и художественного творчества, которое основано на соположении искусства и эмпирической деятельности. Ключевой тезис – прекрасное есть жизнь. Задача искусства – объяснение действительности и приговор.

Чернышевский считал, что произведения чистой художественности не оказывают на общество влияния, так как лишены определенности.

18.Принципы «реальной» критики Н.А. Добролюбова. Ее открытая публицистичность.

В основе критической методологии Добролюбова лежит социально-психологическая типизация, разводящая литературных героев по степени их соответствия идеалам нового человека. Подводя Онегина, Печорина, Рудина под общий знаменатель «обломовщины», критик отказывает им в притязаниях на общественную значимость, обвиняет их в отрыве от истинных чаяний общества, в бесплодности их устремлений. Печорины вредны, их позиция скептического разочарования отрицает всякую попытку поступательного общественного движения. Комментируя явление «обломовщины», критик «Современника» переводит ответственность за возникновение подобных общественных пороков на ненавистную ему социальную систему.

Одним из принципиальных вопросов для всей «реальной» критики был поиск в современной словесности новых героев. Добролюбов лишь в Катерине Кабановой разглядел приметы личности, протестующий против законов «темного царства».

Резкость и безапелляционность некоторых суждений Добролюбова спровоцировали конфликт в кругу «Современника» и во всем демократическом движении. После стать «Когда же придет настоящий день?» , которая, как посчитал Тургенев, исказила идейную подоплеку романа «Накануне» и тем самым нарушила этические нормы критики, журнал покинул – Тургенев, Боткин, Толстой.

19.Литературно-критическая деятельность Д.И. Писарева

Современному мыслителю-реалисту необходимо преодолеть традиционные схемы мировосприятия и подвергнуть беспощадному анализу сложившиеся общественные и идеологические программы. При этом единственным критерием их оценки должен служить фактор полезности, понимаемой с естественно-научной, эмпирической точки зрения, в том числе и сквозь призму физиологических потребностей человека.

Писарев высоко оценивает значение для современного русского общества художественной литературы ("изящной словесности"). Здесь он развивает мысли, впервые отчетливо выраженные Белинским. Более того, Писарев именно в литературе, этом зеркале действительности, видит своеобразную социологию русского общества. Критик объясняет такую универсальную роль русской литературы невозможностью в условиях социального гнета и репрессий развернуть открыто освободительную деятельность. Скрещение публицистического и художественного, поэтического и гражданского начал, таким образом, признается теперь неизбежным, вытекающим из настоятельных потребностей русской жизни.

Решительно отвергаются идеалы "чистого искусства", как проявление общественного индифферентизма.

В статьях 1861 года Писарев утверждает, что литература не может еще выйти из "отрицательного направления", приданного ей Гоголем. Высоко оценивая произведения Писемского и Тургенева, Писарев к их заслугам относит то, что они "не пробовали представить положительных деятелей, то есть таких героев, которым вполне могли бы сочувствовать автор и читатели... Оба - Тургенев и Писемский - стояли в чисто отрицательных отношениях к нашей действительности, оба скептически относились к лучшим проявлениям нашей мысли, к самым красивым представителям выработавшихся у нас типов {Имеются в виду герои типа Рудина. - Ю. С.}. Эти отрицательные отношения, этот скептицизм - величайшая их заслуга перед обществом" ("Писемский, Тургенев и Гончаров"), Он констатирует, что "наша литература до сих пор не представила образа сильного человека, проникнутого идеями общечеловеческой цивилизации" ("Стоячая вода"). И все это говорится, несмотря на страстное убеждение Писарева в необходимости обращения к "утопии", к социалистическому идеалу.

21. Литературная критика 1870 - 1880-х гг. (общая характеристика). Отражение идей народничества в критике Н.К.Михайловского.

Осмысление народной жизни в контексте процессов становления российского общества и гос в 1870-80 оставалось главным источником журнальных дискуссий которые утратив прежнюю остроту сохраняли принципиальность философско-политической непримиримости. Размежевание литературных сил, обусловленное по преимуществу идейными, общественно-политическими разногласиями, отражает тенденцию отвлечения литературной критики от сугубо эстетической проблематики: в 70-80 журнальные публикации на литр темы все чаще становятся предлогом для философских, социологических и религиозно-этических раздумий. Свидетельством снижения интереса к чистой литературной критике может служить журнал «Вестник Европы» . Слежение за литр новинками, быструю и непосредственную оценку современной литературы берет на себя газетная критика: в это время в литр приходит плеяда критиков, для которых литр является не столько источником широких социально-эстетических обобщений, сколько новостью, значимым фактом повседневной жизни.

Михайловский отрицал достижения западноевропейской цивилизации, в которой человек, подчиненный системе разделения труда, отчуждается от процесса духовного становления. С другой стороны, публицист «Отечественных записок» не принимал объективизм марксистской теории: в его понимании учение должно строится не только на трезвом анализе современной общественной ситуации, но и на личном, субъективном представлении об идеалах социального прогресса (противопоставляет правде – справедливость). Статью Толстого оценивает только как педагогический и просветительский труд. Здесь он обнаруживает непримиримое противоречие в облике писателя: его искреннее сочувствие к нуждам и чаяниям народа и фаталистическую абстрактность, безжизненность его учения.

22.Литературная критика конца XIX-нач.XX века (общая характеристика).

В Серебряном веке продолжается и завершается активная деятельность завоевавших прочную читательскую репутацию литературных критиков, чей творческий путь начался в 1860-1870 под влиянием идей, ориентированных на злобу дня. В критике заявляют о себе те, чья деятельность началась в 80-90. Сословный подход к литературе становится ведущим в журналах «Жизнь» и «Мир Божий». Делаются попытки перевода художественного произведения на язык социологии, на первый план выдвигается мысль об общественном пафосе произведений, подчеркивается, главенствующая роль идеи в сословно-художественном тексте. С наступлением 20 столетия окончательно определяются приметы массовой журнальной и газетной критики, рождаются литр-критические концепции различных модернистических течений, появляются работы Соловьева, Анненского, Розанова.

Литературная критика ощущала не только завершение «старого» цикла литературного развития, но и начало принципиально нового. Ориентация на прошлое русской литературы привела к эстетическому консерватизму даже радикально настроенных критиков. Так, тургеневскую традицию критики находили в творчестве Соловьева, Салова, Немировича-Данченко, Боборыкина.

Война против Бога, логически проистекающая из провозглашения царствования ничто, означающего торжество раздробленности и абсурдности, весь этот замысел, возглавляемый диаволом, - вот в чем кратко состоит богословие и содержание нигилизма. Однако человек не может жить столь грубым отрицанием. В отличие от диавола он даже не может желать его самого по себе, но желает его, ошибочно принимая его за нечто положительное и доброе. В действительности ни один нигилист - за исключением разве моментов наивысшего подъема, безумия или, может быть, отчаяния - не видел в этом отрицании ничего, кроме средства к достижению высшей цели, то есть нигилизм преследует свои сатанинские цели посредством позитивной программы. Наиболее склонные к насилию революционеры - Нечаев и Бакунин, Ленин и Гитлер и даже обезумевшие практики «пропаганды действием» - мечтали о «новом порядке», который сделает возможным их насильственное разрушение старого порядка. Дадаизм и «антилитература» ищут не полного уничтожения искусства, но пути к «новому» искусству; пассивный нигилист со своими «экзистенционалистскими» апатией и отчаянием продолжает жить только потому, что смутно надеется найти себе некое глобальное удовлетворение в мире, который, казалось бы, отрицает эту возможность.

Таким образом, нигилистическая мечта «позитивна» по своему направлению. Но истина требует, чтобы мы рассматривали ее в соответствующей перспективе: не сквозь розовые очки нигилиста, но с реалистической позиции, которую нам обеспечивает близкое знакомство нынешнего века с явлением нигилизма. Вооружившись знаниями, которые дает это знакомство, и христианской истиной, позволяющей правильно их расценить, попытаемся посмотреть, что скрывается за фасадом нигилистических фраз.

В такой перспективе те фразы, которые представляются нигилисту целиком и полностью «позитивными», предстают перед православным христианином в ином свете, как положения программы, кардинально отличной от той, которую излагают апологеты нигилизма.

1. РАЗРУШЕНИЕ СТАРОГО ПОРЯДКА

Первое и наиболее очевидное положение программы нигилизма - это разрушение старого порядка. Старый порядок был почвой, питавшейся христианской истиной; туда, в эту почву, уходили корни человечества. На этой истине были основаны все его законы и установления и даже обычаи, они должны были учить ей: его здания строились во славу Божию и служили очевидным знамением Его порядка на земле; даже в общем «примитивные», но естественные жизненные условия служили (хотя, конечно, ненамеренно) напоминанием о смиренном положении человека, о его зависимости от Бога в тех немногих земных благословениях, которыми он был наделен, о том, что его истинный дом находится там, далеко, за «долиной слез», в Царствии Небесном. Поэтому, чтобы война против Бога и истины была успешной, требуется разрушение всех элементов этого старого порядка, именно тут вступает в силу особая нигилистическая «добродетель» насилия.

Насилие представляет собой уже не один из побочных аспектов нигилистической революции, но часть ее содержания. Согласно марксистской «догме», «сила - повивальная бабка любого старого общества, беременного новым». Революционная литература изобилует призывами к насилию, даже некоторым экстазом перед перспективой его применения. Бакунин будил «дурные страсти» и призывал к высвобождению «народной анархии» в процессе «всеобщего разрушения», его «Катехизис революционера» - это азбука безжалостного насилия. Маркс ревностно защищал «революционный террор» как единственное средство для ускорения прихода коммунизма, Ленин описывал «диктатуру пролетариата» как «господство, не ограниченное законом и основанное на насилии».

Демагогическое возбуждение масс и использование низменных страстей издавна и по сию пору являются общепринятой нигилистической практикой. В нашем веке дух насилия нашел наиболее полное воплощение в нигилистических режимах большевизма и национал-социализма, именно этим режимам приписывалась главная роль в выполнении нигилистической задачи разрушения старого порядка. Каковы бы ни были их психологические различия и исторические «события», поставившие их в противоборствующие лагеря, в своем безумном стремлении выполнить эту задачу они оказались союзниками. Большевизм сыграл даже более решающую роль, поскольку оправдывал свои чудовищные преступления псевдохристианским, мессианским идеализмом, который вызывал у Гитлера лишь презрение. Роль Гитлера в нигилистической программе была более специфичной и провинциальной, но тем не менее столь же существенной. Даже в провале, вернее, именно в провале его мнимых целей нацизм послужил выполнению этой программы. Помимо тех политических и идеологических преимуществ, которые предоставил коммунистическим властям нацистский «антракт» в европейской истории, - принято ошибочно считать, что коммунизм, хотя и представляет собой зло, но не такое большое, как нацизм, - нацизм выполнил и другую, более очевидную и прямую функцию. Ее пояснил Геббельс в своем выступлении по радио в последние дни войны:

«Ужас бомбежки не щадит ни домов богатых, ни домов бедных, пока не падут окончательно последние классовые барьеры... Вместе с памятниками искусства разлетелись в щепки последние препятствия на пути выполнения нашей революционной задачи. Теперь, когда все в руинах, нам придется перестраивать Европу. В прошлом частная собственность держала нас в буржуазных тисках. Теперь бомбы вместо того, чтобы убить всех европейцев, разнесли лишь тюремные стены, в которых они томились. Пытаясь уничтожить будущее Европы, враг сумел лишь разбить вдребезги ее прошлое, а с ним ушло все старое и отжившее».

Таким образом, нацизм и его война сделали для Центральной Европы (менее очевидно - для Западной) то, что сделал большевизм для России, - они разрушили старый порядок и расчистили путь для построения «нового». Большевизму несложно было принять эстафету от нацизма, и в течение нескольких лет вся Центральная Европа перешла под власть «диктатуры пролетариата», к которой столь хорошо подготовил ее нацизм.

Нигилизм Гитлера был слишком чистым, несбалансированным и потому сыграл лишь негативную, подготовительную роль во всей нигилистической программе. Его роль, как и чисто негативная роль первого этапа большевизма, теперь завершена, следующий этап принадлежит власти, имеющей более сложное представление о революции в целом, советской власти, которую Гитлер наградил своим достоянием в словах: «Будущее принадлежит только более сильной восточной нации».

2. СОЗДАНИЕ «НОВОЙ ЗЕМЛИ»

Однако пока нам не придется иметь дело только с будущим, то есть с целью революции; между революцией разрушения и земным раем лежит еще переходный период, известный в марксистском учении как «диктатура пролетариата». На этом этапе мы можем познакомиться с позитивной, «конструктивной» функцией насилия. Нигилистическая советская власть наиболее безжалостно и систематично стремилась к развитию этого этапа, впрочем, ту же самую работу производили и реалисты свободного мира, вполне преуспевшие в преобразовании и низведении христианской традиции до системы, способствующей развитию прогресса. У советских и западных реалистов один и тот же идеал, только первые стремятся к нему с прямодушным рвением, а вторые спонтанно и спорадически; эта политика не всегда проводится правительством, но всегда им вдохновляется, и опирается она более на индивидуальную инициативу и амбиции. Всюду реалисты ищут тотально «новый порядок», построенный исключительно на человеке, освобожденном от ига Божественного, и зиждущийся на руинах старого порядка, чье основание было Божественным. Вольно или невольно - революция нигилизма принимается, и трудом деятелей всех областей по обе стороны «железного занавеса» поднимается новое, чисто человеческое царство. Его апологеты видят в нем неслыханную доселе «новую землю», землю, используемую, направляемую, организованную для блага человека, против истинного Бога.

Нет места, безопасного от посягательств этой империи нигилизма; всюду люди, не зная тому причину или лишь смутно о ней догадываясь, лихорадочно трудятся во имя прогресса. В свободном мире, возможно, их заставляет заниматься такой лихорадочной деятельностью боязнь пустоты, horror vacui. Эта деятельность позволяет им забыть тот духовный вакуум, который сопровождает всякую обмирщенность. В коммунистическом же мире до сих пор все еще большую роль играет ненависть к реальным и воображаемым врагам и - главным образом - к Богу, Которого «низвела» с Престола их революция: эта ненависть заставляет их переделывать весь мир вопреки Ему. И в том и в другом случае этот мир без Бога, который пытаются устроить люди, холоден и бесчеловечен. Там есть только организация и производительность, но нет любви и благоговения. Стерильная «чистота» и «функционализм» современной архитектуры могут служить типичным выражением такого мира; тот же дух присутствует и в болезни всеобщего планирования, выражающейся, например, в «контроле рождаемости», в экспериментах, направленных на контроль наследственности, контроль сознания или рост благосостояния. Некоторые обоснования подобных схем опасно близки к явному безумию, где уточнение деталей и техники доведено до поразительной бесчувственности, к той бесчеловечной цели, которой они служат. Нигилистическая организация, тотальное преобразование всей земли и общества посредством машин, современной архитектуры и дизайна и бесчеловечной философии «человеческой инженерии», которая им сопутствует, представляет собой последствие неуместного употребления индустриализма и технологии, которые являются носителями обмирщенности; это употребление, если оно бесконтрольно, может привести к их полной тирании. Здесь мы видим применение на практике этого этапа развития философии, которого мы коснулись в главе 1 (см. предисловие), а именно преобразование истины во власть. То, что представляется безобидным в философском прагматизме и скептицизме, совсем иначе проявляется у тех, кто планирует сегодняшний день. Потому что если нет истины, то власть не знает границ, кроме тех, что диктует ей среда, в которой она действует, или другая, более сильная власть, противостоящая ей. Власть современных приверженцев «планирования», если ей ничто не противостоит, не остановится, пока не дойдет до своего естественного завершения - режима тотальной организации.

Такова была мечта Ленина: прежде чем диктатура пролетариата достигнет своей цели, «все общество будет одной конторой, одной фабрикой, с равенством труда и равенством оплаты». На нигилистической «новой земле» вся человеческая энергия должна быть отдана мирским интересам, вся человеческая среда и каждый объект в ней должны служить цели «производства» и напоминать человеку, что его счаcтье обретается единственно в этом мире: то есть должен быть установлен абсолютный деспотизм обмирщенности. Такой искусственный мир, построенный людьми, «устраняющими» последние остатки Божественного влияния в мире и последние следы веры в Бога, обещает быть столь всепоглощающим и всеобъемлющим, что человек даже не сможет видеть, воображать или хотя бы надеяться, что существует хоть что-то за его пределами. С нигилистической точки зрения, это будет мир совершенного «реализма» и полного «освобождения», а в действительности это будет огромная и самая приспособленная тюрьма, когда-либо известная людям, по точному выражению Ленина, от которой «нельзя будет никак уклониться, некуда будет деться».

Власть мира, которой нигилисты доверяют так, как христиане доверяют Богу, никогда не сможет освободить, она сможет только поработить. Лишь Христос, Который «победил мир» (Ин. 16, 33), освобождает от этой власти, освобождает тогда, когда она становится практически абсолютной.

3. ФОРМИРОВАНИЕ «НОВОГО ЧЕЛОВЕКА»

Разрушение старого порядка и построение «новой земли» не единственные и даже не самые главные положения исторической программы нигилизма. Они представляют собой только подготовительный этап к деятельности более значительной и более зловещей, чем они сами, а именно - к «преобразованию человека». Так, псевдоницшеане Гитлер и Муссолини мечтали о том, чтобы с помощью «творческого» насилия выковать человечество «более высокого порядка». Розенберг, пропагандист Гитлера, говорил: «Создать из мифа о новой жизни новый человеческий тип - вот в чем состоит миссия нынешнего века». Нацистская практика наглядно показала нам, что/ это за «человеческий тип», и мир, казалось бы, отверг его как жестокий и бесчеловечный. Однако «массовое изменение человеческой природы», к которому стремится марксизм, мало чем от него отличается. Маркс и Энгельс пишут весьма недвусмысленно: «Как для производства коммунистического сознания в массовом масштабе, так и для успеха в достижении самой цели необходимо массовое изменение людей, изменение, которое произойдет в практическом действии, в революции: революция необходима не только потому, что нельзя свергнуть правящий класс каким-то иным образом, но еще и потому, что тот класс, который будет его свергать, может сделать это только в революции, избавившись от всего навоза веков и подготовившись к тому, чтобы заново основать общество».

Оставив на время вопрос о том, какого рода человек будет произведен этим процессом, обратим особое внимание на используемые средства: это снова насилие, которое необходимо для формирования «нового человека» не менее, чем для построения «новой земли». Впрочем, оба тесно связаны между собой в детерминистской философии Маркса, так как «в революционной деятельности изменение “я” совпадает с изменением обстоятельств»6. Изменение обстоятельств или, точнее, процесс их изменения посредством революционного насилия преобразует и самих революционеров. Видя то магическое действие, которое производит в человеческой природе потворство страстям - гневу, ненависти, негодованию, стремлению к господству, Маркс и Энгельс, как и их современник Ницше, а после них Ленин и Гитлер, признают мистичность насилия. В этом отношении нам следует вспомнить о двух мировых войнах, чье насилие помогло уничтожить старый порядок и прежнее человечество, уходящее корнями в устойчивое, традиционное общество, и сыграло большую роль в создании нового человечества, человечества без корней, которое так идеализировал марксизм. Тридцать лет нигилистической войны и революции с 1914 по 1945 годы создали идеальные условия для взращивания «нового человеческого типа».

Для современных философов и психологов, несомненно, не секрет, что в наш век насилия человек сам изменяется не только под влиянием войны и революции, но под влиянием практически всего, что претендует на то, чтобы быть «современным» и «прогрессивным». Мы уже приводили в пример наиболее поразительные формы нигилистического витализма, чей совокупный эффект рассчитан на то, чтобы лишить корней, целостности, «мобилизовать» личность, подменить ее равновесие и корни бессмысленным стремлением к власти и движению, а нормальные человеческие чувства нервным возбуждением. Деятельность нигилистического реализма как на практике, так и в теории проходила параллельно и дополняла деятельность витализма, включающую стандартизацию, упрощение, специализацию, механизацию, дегуманизацию: ее цель - низвести личность до простейшего, низменного уровня, сделать ее рабой своей среды, идеальным рабочим на мировой фабрике Ленина.

Все эти наблюдения являются сегодня общим местом: о них написаны сотни томов. Многие мыслители способны увидеть явную связь между нигилистической философией, низводящей реальность и человеческую природу до возможно простейших понятий, и нигилистической практикой, подобным же образом умаляющей конкретного человека; немало и таких, кто понимает всю серьезность и радикальность подобного «низведения» и видит в нем качественное изменение человеческой природы, как пишет об этом Эрик Кахлер: «Непреодолимое стремление к разрушению и обесцениванию человеческой личности... явственно присутствующее в самых разнообразных направлениях современной жизни: экономике, технологии, политике, науке, образовании, психологии, искусстве, - представляется столь всеобъемлющим, что мы вынуждены признать в нем настоящую мутацию, видоизменение всей человеческой природы». Но из тех, кто все это понимает, весьма немногие осознают глубинное значение и подтекст этого процесса, поскольку он принадлежит области богословия и лежит за пределами простого эмпирического анализа, а также не знают они и лекарства против него, так как это лекарство должно быть духовного порядка. Только что процитированный автор, например, надеется на переход к «некоему супериндивидуальному существованию», тем самым лишь доказывая, что его мудрость не поднимается над «духом века сего», выдвигающего идеал «суперчеловека».

Что в действительности представляет собой этот «мутант», этот «новый человек»? Он человек без корней, оторванный от своего прошлого, которое разрушил нигилизм, сырье для мечты всякого демагога, «свободный мыслитель» и скептик, закрытый для истины, но открытый для любой новой интеллектуальной моды, потому что сам он не имеет собственного интеллектуального основания, и искатель «нового откровения», готовый поверить всему новому, потому что истинная вера в нем уничтожена, любитель планирования и экспериментов, благоговеющий перед фактом, поскольку от истины он отказался, а мир представляется ему обширной лабораторией, в которой он свободен решать, что «возможно», а что нет. Это автономный человек, под видом смирения просящий только того, что принадлежит ему по праву, а на деле исполненный гордости и ожидающий получить все, что ни есть в мире, где ничто не запрещено внешней властью. Он - человек минуты, без совести и ценностей, находящийся во власти сильнейшего «стимула», «бунтарь», ненавидящий любое ограничение и власть, потому что он сам себе свой единственный бог, человек массы, новый варвар, умаленный и упрощенный, способный только на самые элементарные идеи, однако презирающий любого, кто только упомянет о чем-либо высшем или заговорит о сложности жизни.

Все эти люди составляют как бы одного человека - человека, чье формирование было целью нигилизма. Однако простое описание не даст о нем полного представления, надо видеть его образ. И такой образ существует, его можно найти в современной живописи и скульптуре, возникших по большей части с конца Второй мировой войны и как бы облекших в форму реальность, созданную кульминацией эры нигилизма.

Казалось бы, в этом искусстве вновь «открыта» человеческая форма, из абсолютной абстракции вырисовываются наконец различимые очертания. В результате мы получаем «новый гуманизм», «возвращение к человеку», и что во всем этом самое важное, в отличие от многих других художественных школ XX века, это не искусственное изобретение, чья сущность скрыта за облаком иррационального жаргона, но самостоятельное произрастание, глубоко уходящее корнями в душу современного человека. Так, например, работы Альберто Джакомети, Жана Дюбуффе, Франциса Бакона, Леона Голуба, Хозе Луиса Куэваса8 являются истинным современным искусством, которое, сохраняя беспорядочность и свободу абстракции, перестает быть простым убежищем от реальности и пытается решить вопрос о «человеческом предназначении».

Но к какого рода человеку «возвращается» это искусство? Это, уж конечно, не христианин, не образ Божий, потому что «ни один современный человек не может поверить в Него», это и не «разочаровавшийся» человек прошедшего гуманизма, которого все «передовые» мыслители считают дискредитировавшим себя и отжившим. Это даже не человек кубистского и экспрессионистского искусства нашего века, с искаженными формами и природой. Он начинается как раз там, где заканчивается это искусство; это попытка войти в новую область, изобразить «нового человека».

Православному христианину, которого интересует истина, а не то, что считает модным или утонченным нынешний авангард, не потребуется долго думать, чтобы проникнуть в секрет этого искусства: в нем вообще нет человека, это искусство недочеловеческое, демоническое. Предметом этого искусства является не человек, но некое низшее существо, поднявшееся - по словам Джакометти, «вышедшее» - из неведомых глубин.

Тела, в которые облекается это существо, - а во всех своих метаморфозах это одно и то же существо - не обязательно искажены до неузнаваемости; изломанные и расчлененные, они часто более реалистичны, чем изображения человеческих фигур на более раннем этапе современного искусства. Очевидно, что это существо не было жертвой неистового нападения, но родилось таким искаженным, настоящий мутант. Нельзя не заметить сходства между некоторыми изображениями этого существа и фотографиями уродливых младенцев, родившихся за последние годы у тысяч женщин, принимавших во время беременности препарат талидомид (Thalidomide), и это не последнее из подобных чудовищных совпадений. Еще больше, чем тела, нам скажут лица этих существ. О них нельзя сказать, что они выражают безнадежность, потому что это означало бы приписать им некоторую человечность, которой у них нет. Это лица существ, более или менее приспособленных к миру, который они знают, миру не то чтобы враждебному, но совершенно чуждому, не бесчеловечному, но ачеловечному. Агония, гнев и отчаяние раннего экспрессионизма здесь как бы застыли; они отрезаны здесь от мира, к которому раньше имели, по крайней мере, отношение отрицания, теперь им нужно создать свой собственный мир. В этом искусстве человек не является уже даже более карикатурой на себя самого, он уже не изображается в муках духовной смерти, подвергающимся нападкам мерзкого нигилизма нашего века, который метит не только в тело и душу, но в саму идею и природу человека. Нет, все это уже прошло, кризис позади, ныне человек мертв. Новое искусство празднует рождение нового вида, существа из самых глубин, недочеловека.

Мы слишком долго говорили об этом искусстве, несоизмеримо долго по сравнению с его внутренней ценностью. Его свидетельство безошибочно и очевидно для тех, кто имеет глаза: эта выраженная абстрактно реальность представляется невероятной. Да, нетрудно было бы объявить фантазией «новое человечество», которое предвидели Гитлер и Ленин, и даже замыслы весьма уважаемых среди нас нигилистов, спокойно обсуждающих проблемы научного взращивания «биологического суперчеловека» или составляющих утопию формирования «нового человека» при помощи узкого «современного образования» и строгого контроля сознания, представляются маловероятными и лишь немного зловещими. Но столкнувшись с реальным образом «нового человека», образом жестоким и отвратительным, столь непреднамеренно, но весьма настойчиво возникающим в современном искусстве, получившим в нем такое широкое распространение, мы были застигнуты врасплох, и весь ужас современного состояния человека поражает нас так глубоко, что мы нескоро сможем его забыть.

Купить эту книгу можно

07 / 09 / 2006

Слово «нигилист» в переводе с латинского буквально переводится как «ничто». Это человек, который не признает никаких авторитетов. Этот термин широко распространился в литературе и публицистике 60-х годов 19 века.

Течение общественной мысли

В России это течение получило максимальное распространение после того, как свет увидел роман И.С. Тургенева «Отцы и дети». Нигилизм проявил себя в качестве общественного настроения разночинцев, отрицавших устоявшиеся нормы морали. Эти люди опровергали все привычное. Соответственно, нигилист - это человек, который не признает ничего. Представители данного течения отвергали религиозные предрассудки, деспотизм в обществе, искусство, литературу. Нигилисты выступали за свободу личности женщины, ее равноправие в обществе, а также в определенной степени пропагандировали эгоизм. Программа этого течения была весьма схематична, а те, кто продвигал ее, были излишне прямолинейны.

Если говорить о нигилизме как о мировоззрении, то его нельзя назвать цельным. Нигилист - это человек, который отличался лишь выражением неприятия к окружающей действительности. Идеи этого общественного течения в то время выражал журнал «Русское слово».

Нигилизм до «Отцов и детей»

Как уже говорилось выше, сам термин получил распространение после того, как был опубликован роман «Отцы и дети». В данном произведении нигилист - это Евгений Базаров. У него были последователи, но об этом позже. Именно после публикации романа распространился термин "нигилизм". До этого в журналах подобные идеи назывались «отрицательным направлением», а его представители именовались «свистунами».

Для противников общественного течения нигилист - это тот, кто стремился разрушить моральные устои и пропагандировал аморальные принципы.

"Что такое Базаров?"

Именно с таким вопросом обращается П.П. Кирсанов к своему племяннику Аркадию. Слова о том, что Базаров - это нигилист, брата Павла Петровича изумили. Для представителей его поколения жизнь без принципов невозможна.

Стоит отметить, что нигилисты в литературе - это в первую очередь герои Тургенева. Наиболее ярким, конечно, является Базаров, у которого были последователи, Кукшина и Ситников.

Принципы нигилистов

Для представителей этого течения характерен главный принцип - отсутствие каких-либо принципов.

Наиболее ярко мировоззренческая позиция Базарова отражается в спорах с Павлом Петровичем Кирсановым.

Герои по-разному относятся к простому народу. Базаров считает этих людей «темными», Кирсанов умиляется патриархальности крестьянской семьи.

Природа для Евгения является своеобразной кладовой, в которой человек может хозяйничать. Павел Петрович любуется ее красотой.

Отрицательно относится главный нигилист в романе «Отцы и дети» к искусству. Чтение литературы для Базарова - пустое времяпрепровождение.

Евгений и Павел Петрович - представители разных социальных слоев. Базаров разночинец. Это во многом объясняет его отношение к народу и равнодушие ко всему прекрасному. Он представляет, насколько тяжела жизнь тех, кто возделывает землю. Русские нигилисты, как правило, действительно были разночинцами. Вероятно, этим вызвана их революционная настроенность и неприятие общественного строя.

Последователи Базарова

На вопрос о том, кто из героев был нигилистом в «Отцах и детях», можно, конечно, ответить, что учеником Базарова считал себя Аркадий Кирсанов. Кукшина и Ситников тоже выдают себя за его последователей. Однако можно ли их считать нигилистами?

Аркадий, хоть и пытается подражать Базарову, совершенно по-другому относится к искусству, природе, родным людям. Он перенимает лишь холодную манеру Базарова общаться, разговаривает низким голосом и держится развязно. Аркадий - воспитанный молодой человек. Он образован, искренен, неглуп. Младший Кирсанов рос в другой среде, ему не надо было зарабатывать себе на учебу.

Однако когда Евгений Базаров влюбляется в Анну Одинцову, то создается впечатление, что его поведение тоже несло оттенок наигранности. Конечно, он намного тверже Аркадия, глубже разделяет идеи нигилизма, но при этом он все-таки душой не мог отвергнуть все ценности. В конце романа, когда Базаров ожидает собственной смерти, он признает силу родительской любви.

Если говорить о Кукшиной и Ситникове, то они изображаются Тургеневым с такой иронией, что читатель сразу понимает: воспринимать из как «серьезных» нигилистов не стоит. Кукшина, конечно, «пружится», стараясь показаться не такой, какая она есть в действительности. Автор называет ее «существом», подчеркивая тем самым суетливость и глупость.

Ситникову писатель уделяет еще меньше внимания. Этот герой - сын трактирщика. Он недалек, держится развязно, копируя, вероятно, манеру Базарова. У него есть мечта сделать людей счастливыми, используя для этого деньги, заработанные отцом, в чем выражается неуважительное отношение к чужому труду и к родителям.

Что же хотел автор сказать таким ироничным отношением к этим персонажам? Во-первых, оба героя олицетворяют собой негативные стороны личности самого Базарова. Ведь и он не проявляет уважения к устоявшимся ценностям, которые были заложены много веков назад. Базаров также проявляет пренебрежение к родителям, которые живут лишь любовью к единственному сыну.

Второй момент, который хотел показать писатель, заключается в том, что время «базаровых» еще не наступило.

История происхождения термина «нигилизм»

Благодаря Тургеневу, понятие нигилизма получило широкое распространение, однако не он придумал этот термин. Есть предположение, что Иван Сергеевич заимствовал его у Н.И. Надежина, который в публикации применил его для негативной характеристики новых литературных и философских течений.

Тем не менее именно после распространения романа «Отцы и дети» термин получил общественно-политическую окраску и стал широко применяться.

Надо также сказать, что дословный перевод этого слова не передает содержания этого понятия. Представители течения вовсе не были лишены идеалов. Есть предположение, что автор, создав образ Базарова, выказывает осуждение революционно-демократического движения. В то же время Тургенев говорит, что его роман направлен против аристократии.

Итак, термин «нигилизм» первоначально задумывался как синоним слова «революция». Однако слово получило такую популярность, что нигилистом мог считать себя семинарист, отдавший предпочтение учебе в университете и отказавшийся от духовной карьеры, или девушка, выбравшая себе мужа по велению сердца, а не по указу родственников.

Слово нигилизм знакомо многим людям, но только единицы знают истинное его обозначение. Если дословно переводить, нигилисты — это «ничто» с латинского языка. Отсюда можно понимать, кто такие нигилисты, то есть люди в определенной субкультуре и течении, отрицающие нормы, идеалы и общепринятые нормы. Таких людей можно нередко встретить в толпе или среди творческих личностей с нестандартным мышлением.

Нигилисты распространены повсеместно, в многочисленных литературных изданиях и источниках информации о них говорят, как о полном отрицании, особо умонастроении и социально-нравственном явлении. Но историки говорят, что для каждой эпохи и временного периода нигилисты и понятие нигилизм обозначали несколько разные течения и понятия. Мало кто знает, например, что Ницше был нигилистом, а также большое количество известных литераторов.

Слово нигилизм происходит с латинского языка, где nihil переводится как «ничто». Отсюда следует, что нигилист — это человек, который находится в стадии полного отрицания навязанных обществом понятий, норм и традиций, кроме того он может проявлять негативное отношение к некоторым и даже всем сторонам общественной жизни. Каждая культурно-историческая эпоха подразумевала особое проявление нигилизма.

История возникновения

Впервые люди столкнулись с таким течением культуры, как нигилизм еще в эпоху Средневековья, тогда нигилизм представлялся, как особое учение. Его первым представителем стал папа Александр III в 1179 году. Существует также ложная версия учения о нигилизме, которую приписывали схоластику Петру, это подобие субкультуры отрицало человеческое естество Христа.

Позже нигилизм коснулся и западной культуры, например, в Германии его называли термином Nihilismus, его впервые стал использовать писатель Ф. Г. Якоби, который прослыл позже философом. Некоторые философы относят появление нигилизма на основе кризиса христианства, сопровождающееся отрицанием и протестами. Ницше также был нигилистом, признавая течение осознанием несостоятельности и даже иллюзорности христианского надмирного Бога, а также идеи прогресса.

Мнение эксперта

Виктор Бренц

Психолог и эксперт по саморазвитию

Нигилисты всегда основывались на нескольких утверждениях, например, нет обоснованного доказательства высших сил, создателя и правителя, нет также объективной нравственности в обществе, как и истины в жизни, а никакое действие человека не может быть предпочтительнее другого.

Разновидности

Как уже было сказано ранее, значение слова нигилист в разные времена и эпохи могло несколько отличаться, но в любом случае речь шла об отрицании человеком объективности, моральных принципов общества, традиций и норм. По мере возникновения, развития учения нигилизма, его видоизменений с течением эпох и разных культур, сегодня специалисты разделяют несколько разновидностей нигилизма, а именно:

• мировоззренческая философская позиция, которая сомневается или вовсе отрицает общепринятые ценности, нравственности, идеалы и нормы, а также культуру;
• нигилизм мереологический, отрицающий объекты, состоящие из частиц;
• нигилизм метафизический, который считает наличие объектов в реальности вовсе не обязательным;
• нигилизм эпистемологический, который полностью отрицает какие-либо учения и знания;
• нигилизм правовой, то есть отрицание обязанностей человека в активном или пассивном проявлении, такое же отрицание установленных законов, норм и правил государством;
• нигилизм моральный, а именно метаэтическое представление, отрицающее моральные и аморальные аспекты в жизни и обществе.

Исходя из всех разновидностей нигилизма, можно сделать вывод, что люди с такими понятиями и принципами отрицают любые нормы, стереотипы, мораль и правила. По мнению большинства экспертов и специалистов, это самая противоречивая и порой конфликтная мировоззренческая позиция, которая имеет место быть, но не всегда получает одобрение со стороны общества и психологов.

Предпочтения нигилистов

На самом деле нигилист наших дней — это человек, основывающийся на духовном минимализме и особой теории осознанности. Предпочтения нигилистов основываются в отрицании любых смыслов, правил, норм, общественных правил, традиций и морали. Таким людям не свойственно поклонение каким-либо властителям, они не признают авторитетов, не верят в высшие силы, отрицают законы и требования общественности.

Считаете ли Вы себя нигилистом?

Да Нет

Психологи отмечают, что нигилизм на самом деле является близким течением к реализму, но при этом он опирается исключительно на фактологическую базу. Это своего рода скептицизм, мышление на критической точке, но в форме расширенного философского толкования. Специалисты также отмечают причины появления нигилизма — обостренное чувство самосохранения и человеческого эгоизма, нигилисты признают только материальное, отрицая духовное.

Нигилисты в литературе

Известное литературное произведение, затронувшее понятие нигилизм — это повесть «Нигилистка» от автора Софьи Ковалевской о русском революционном движении. Обличение «нигилизма» в виде грубой карикатурности можно прослеживать в таких известных литературных произведениях, как «Обрыв» Гончарова, «На ножах» Лескова, «Взбаламученное море» Писемского, «Марево» Клюшникова «Перелом» и «Бездна» Маркевича и многие другие произведения.

«Отцы и дети»

Нигилисты в русской литературе — это в первую очередь запомнившиеся всем герои из книг Тургенева, например, рефлектирующий нигилист Базаров и последовали его идеологии Ситников и Кукушкин. Нетипичная мировоззренческая позиция Базарова уже прослеживается в диалогах и спорах с Кирсановым Павлом Петровичем, проявляя разное отношение к простому народу. В книге «Отцы и дети» нигилист проявляет выраженное отрицание к искусству и литературе.

Ницше

Известно также, что Ницше был нигилистом, его нигилизм заключался обесценивании высоких ценностей. Философ и филолог, Ницше связывал между собой природу человека и ценности, но тут же подчеркивал, что сам человек все обесценивает. Известный философ настаивал на том, что сострадание является губительным качеством, даже если речь идет о близких людях. Его нигилизм — это не что иное, как идея сверхчеловека и христианского идеала, который свободен во всех смыслах.

Достоевский

В произведениях Федора Михайловича Достоевского также встречаются персонажи нигилисты. В понимании писателя, нигилист — это тип трагического мыслителя, бунтаря и отрицателя общественных норм, а также противника самого Бога. Если рассматривать произведение «Бесы», нигилистом стал персонаж Шатов, Ставрогин и Кириллов. Сюда же можно отнести и книгу Достоевского «Преступление и наказание», где нигилизм дошел до грани убийства.

Какой он — нигилист наших дней?

Многие философы склоняются к той мысли, что современный человек сам по себе уже является нигилистом в какой-то степени, хотя современное течение нигилизм уже разветвилось на другие подвиды. Многие люди, даже не зная о сущности нигилизма, в течение жизни плывут под парусом корабля, что зовется нигилизмом. Современный нигилист — человек, который не признает никаких ценностей, общепринятых норм и морали, не склоняется ни перед какой волей.

Список известных нигилистов

Для наглядного примера поведения специалисты провели исследования, после чего составили список самых запоминающихся личностей из разных эпох, пропагандирующих нигилизм.

Известные нигилисты список:

• Нечаев Сергей Геннадиевич — революционер России и автор «Катехизиса революционера»;
• Эрих Фромм — немецкий философ, социолог и психолог, рассматривающий термин нигилизм;
• Вильгельм Райх — австрийский и американский психолог, единственный ученик Фрейда, анализирующий нигилизм;
• Ницше — нигилист, который отрицал наличие ценностей материальных и духовных.
• Серен Кьеркегор — нигилист и датский религиозный философ и писатель.
• О. Шпенглер — пропагандировал идею заката европейской культуры и форм сознания.

Исходя из всех трактовок и течений, сложно четко охарактеризовать сущность нигилизма. В каждой эпохе и временном промежутке нигилизм протекал по-разному, отрицая то религию, то мир, то человечество, то власти.

Вывод

Нигилизм – это радикальное течение, которое отрицает все ценное в мире, начиная с духовных, заканчивая материальными благами человечества. Нигилисты придерживаются абсолютной свободы от власти, государства, благополучия, веры, высших сил и общества. Сегодня современный нигилист существенно отличается от тех, кто появился еще в Эпоху Средневековья.