Гадания. Заговоры. Привороты. Сонник

паисий лигарид

45 0

(или Лихарид; в миру Пантелеймон) - митрополит Газы Иерусалимской, дух. писатель, ум. 24 августа 1678 в Киеве, в Братском монастыре. Чуждый нам по своему происхождению, он, однако, "по великому своему участию, - как выразился митр. Евгений ("Слов. о писат. дух. чина", II), - в деле низложения патр. Никона принадлежит к истории нашей". Паисий был родом грек с о. Хиоса, воспитание получил в Риме, в иезуитской коллегии, основанной папой Григорием XIII для греков и, по показанию патр. Никона ("Возражение Никона патр. против вопросов бояр. Сим. Стрешнева и на ответы Паисиевы", по списку Воскрес. Новоиерусалим. мон. XVII в.), там принял священний сан. Вследствие сего, Фабриций поместил его в списке греков латиномудрствовавших. Есть также известие, что он был учителем в Яссах, в Молдавии, и в 1650 г. принимал участие в известном богословском диспуте "о вере" с греками старца Арсения Суханова. Потом он удалился на Восток и, по собственному свидетельству, был в Иерусалиме протопопом. Там то он постригся в монахи и посвящен был митрополитом в Солунь, а оттуда переведен в Газу Иерусалимскую. Неизвестно, за какие проступки подвергся он потом запрещению патриарха и долго скитался по Греции и Италии. Известный справщик богослужебных книг Арсений Грек, по его просьбе, писал о нем патр. Никону, как о человеке обширной учености, а Константинопольский патр. Парфений отзывался о нем же, как о знатоке церковных правил. И действительно, по отзыву С. М. Соловьева, П. Лигарид был самый образованный, самый представительный из греческих духовных лиц, являвшихся в Москву. Ho H. И. Субботин к этому прибавляет, что он "был в то же время самый истый Гречин, какой только приезжал когда-либо в Россию, - хитрый, льстивый, пронырливый". П. В. Знаменский именует Лигарида интриганом, жертвовавшим для своих выгод и долгом, и совестью; преосв. Филарет прибытие Паисия в Россию относит к несчастью церкви. Никон, нуждаясь в образованных людях, был весьма рад иметь при себе Паисия, которому и писал об этом 1 декабря 1656 г. Но неизвестно, по какому поводу не состоялся тогда приезд к нам Паисия.

Он появился в России в начале 1662 г. под именем митрополита Газского Предтечева монастыря. В то время прошло уже более четырех лет, как произошла размолвка между "собинными друзьями" ц. Алексеем Михайловичем и патр. Никоном, причем размолвка эта успела вырасти в открытую вражду. Паисий сразу очутился в неловком положении между царем и патриархом, одинаково к нему расположенными. "Не знаю, куда мне обратиться! - откровенно писал он в одном из своих писем, - потому что никто не может работать двоим господам?.." Вскоре, однако, как и следовало ожидать, Паисий перешел на сторону врагов Никона. Он начал с того, что подал царю письмо, в коем убеждал его ревностнее заняться делом Никона для блага Церкви и государства. Уже здесь Паисий не обошелся без укоров по адресу патриарха. Никон отвечал ему в свою защиту пространной грамотой на латинском языке. Тогда Лигарид выступил против Никона с открытым обличением корня всех зол - самолюбия; уговаривал патриарха "покаяться", "смириться, воздав кесарево кесареви" (П. Лигарид "О соборе, быв. в Москве на Никона" [Это соч. П. Лигарида известно по греческ. списку, переписанному в Египте в 1-й четв. XVIII ст. и находящемуся ныне в Московской Синод. библиот., под № 469; оно составлено Паисием в Москве, посвящено ц. Алексею Михайловичу и делится на три части, с подразделением каждой на главы; две первые части переведены кем-то на русс. яз. Списки перевода имеются в Главн. Арх. М. И. Д. в Москве и в библиот. Москов. Дух. Акад.], ч. 1, гл. ХIII). Не внял Никон советам Паисия, но еще более раздражился, грозил отдаться на суд папы. Угроза эта произвела сильное впечатление в Москве. Паисия пригласили в Патриаршую палату и поручили ему разобрать заявление Никона и выяснить, имеет ли он право обращаться в Рим. Паисий на основании византийских хроник решил вопрос в отрицательном смысле. Успешное исполнение этого поручения возвысило Лигарида в глазах врагов патриарха. На него стали смотреть, как на ученого мужа, дорогого человека в столь тревожное время. Его каноническими познаниями задумал воспользоваться один из злейших врагов патр. Никона, боярин Стрешнев. Стрешнев предложил Паисию 30 вопросов, в которых излагалось поведение Никона и отношения патриарха к царю, с требованием письменного ответа на них для доклада государю. Паисий со всей гибкостью ума отвечал на эти вопросы полным осуждением всех действий Никона. Ответы его составили целую тетрадь, озаглавленную "Отписка боярину Симону Лукьяновичу Стрешневу митр. газского Паисия на тридесять вопросов ответы новых обычаев Никоновых, бывшего патр. Московского во 171 году" (оригинал хран. в Госуд. архиве в СПб.). Ответы эти Паисий представил Стрешневу при письме, в котором говорил, призывая Бога во свидетели, будто, "не хотел для осуждения завидных людей того дела начинати, ведаючи, что явную недружбу и неприятство иметь буду с патриархом"; выразил сожаление, что не знает русского языка, а должен довольствоваться плохими переводчиками, которые, "чего не разумеют, опускают, или толкуют противо любви и воли своей, покрываючи свою глупость". Еще большую услугу противникам Московского патриарха оказал П. Лигарид советом объявить восточным патриархам все дело о Никоне.

Царским указом 21 декабря 1662 г. было повелено созвать в Москве, в мае или июне 1663 г., собор, пригласив на него вселенских патриархов и русских архиереев. Паисий составил для патриархов 25 подобных же вопросов, на какие отвечал сам по делу Никона, но только имя последнего ни в одном из них не упоминалось. Вопросы и пригласительные грамоты патриархам повез иерод. Мелетий, соотечественник и друг Лигарида. Тем временем началось Боборыкинское дело, и Паисию пришлось видеться впервые лицом к лицу с Никоном. Боборыкин, как известно, подал донос, будто Никон проклял ц. Алексея Михайловича. Для разъяснения этого дела была отправлена в Воскресенский монастырь комиссия; во главе ее поставили Лигарида. Озлобленный Никон жестоко разругал столь ненавистного ему грека. "Лучше бы мне было не видеть такого чудовища, - говорил Никон царю по возвращении из Воскресенского монастыря; - лучше бы я хотел быть слепым и глухим, чтоб не слышать его циклопских криков и громкой болтовни!" Между тем, над головой Лигарида стали собираться тучи. Восточные патриархи отозвались на царское приглашение (1664 г.). При этом патр. Иерусалимский Нектарий, проведав, что Паисий ищет титула экзарха патриаршеского и уже называется так в Москве, объявлял через своего посланного, что это самозванство. Затем и Никон, узнав, разными путями, преимущественно же через греков, служивших и нашим, и вашим, о разных проделках своего врага, всякий раз, как только представлялось ему нужным, пользовался этими сведениями. Озадаченный Паисий особой челобитной на имя государя ходатайствовал, чтобы взведенные на него обвинения были рассмотрены собором. Собор был созван во дворце после Фоминой недели в 1665 г. Многочисленные свидетели показали в защиту Лигарида. Тогда последний стал просить царя отпустить его домой, "пока не съехался в царствующий град Москву собор вселенский"... "Если столько терплю еще до собора, - прибавлял он, - то что же буду терпеть после? Довольно уже, всемилостивейший государь, довольно! Не могу более служить твоей святой палате"... Царь, разумеется, не отпустил Паисия: он теперь более, чем когда-либо, был нужен Алексею Михайловичу. Хотя нельзя отрицать того, что верить Лигариду он стал менее прежнего. В бумагах Приказа Тайных Дел сохранилась грамота патр. константинопольского Дионисия от 12 ноября 1666 г., в которой он рекомендует в качестве своего заместителя на соборе П. Лигарида, именуя его "святым и благоразумным, рассудным и сведущим" в церковных делах. Царю вздумалось проверить через келаря Чудова монастыря Савву, поручал ли п. Дионисий митр. газскому быть его представителем на соборе. И вот тут-то и открылось, что Дионисий подобного поручения Паисию не давал и грамоты никакой не посылал. "П. Лигарид лоза не константинопольского престола, я его православным не называю", - писал Дионисий. Так что с тех пор об экзаршестве своем Паисий больше уже не заикался.

В ожидании прибытия восточных патриархов сехались в Москву русские архиереи. В феврале 1666 г. открылся собор по делам раскола. Лигарид не участвовал на нем, но ему, как человеку ученейшему, царь и собор поручили составить опровержение на челобитную попа Никиты из Суздаля, заключавшую в себе возражения против новоисправленных печатных книг. А так как Паисий русского языка не знал, то челобитную Никиты пришлось для него перевести. Вследствие этого обстоятелства Лигард не имел возможности вникнуть, как следует, во все подробности содержания челобитной; отсюда и труд его оставляет желать многого. Написанные Паисием на латинском языке, а потом переведенные на русский Симеоном Полоцким (библ. Моск. Дух. Акад., рукоп. № 68) "ответы обличительные на церковных противников", в количестве 31-го, на такое же число возражений Никиты "ефемерного теолога, даже концем перста не вкусившего теологии", отличаются общностью. Как иностранец, Паисий старался углубляться во внутренний смысл русской жизни и в расколе видел одно лишь порождение невежества, главнейшим средством против которого, как и следовало ожидать, признавал просвещение.

2-го ноября 1666 г. приехали в Москву патриархи александрийский Паисий и антиохийский Макарий. П. Лигарид по приказанию государя был приставлен к ним для ознакомления их во всех подробностях с делом Никона. Сохранилась записка Лигарида с изложением вин московского патриарха. Можно себе представить, чего только ни наговорил в ней Паисий на Никона! 7 ноября начались заседания собора для суда над Никоном. Их было 8. Паисий присутствовал на 2-м (разрешил вопросы об уместности, праве и значении созванного собора), 5-м и, кажется, 8-м, по окончании же соборных прений, когда крутицкий митр. Павел и рязанский митр. Иларион вдруг отказались подписать приговор над Никоном, Паисий много содействовал убеждению их (сказал 3 речи в защиту царской власти), так что упорствовавшие архиереи не только подписали соборный акт о низложении Никона, но даже еще вынуждены были просить о прощении (П. Лигарид "О соб. на Ник.", III, гл. IX-XI).

Страница 1 из 4

ПАИСИЙ ЛИГАРИД (или Лихарид; в миру Пантелеймон) (1610–1678 гг.) – митрополит Газы Иерусалимской, духовный писатель. Как выразился митрополит Евгений («Слово о писателях духовного чина»), «он был чуждый нам по своему происхождению, однако, по великому своему участию, – в деле низложения патриарха Никона, – принадлежит к истории нашей». Паисий был родом грек с о-ва Хиоса. В 1623 г. он отправился в Рим, воспитание и образование получил в иезуитской коллегии, основанной папой Григорием XIII (1572–1585 гг.) для греков и, по словам патриарха Никона («Возражение Никона патриарха против вопросов бояр Симона Стрешнева и на ответы Паисиевы»), там принял священнический сан. Курс окончил со степенью доктора богословия. В это время папой был Урбан VIII (1623–1644 гг.), который был очень заинтересован в распространении католицизма на Востоке. Еще во время своего пребывания в Риме Паисий Лигарид издал две книги в интересах латинства: произведения Аркудия и Родина, двух миссионеров латинства в Польше и Греции. В 1641 г. он был отправлен на Восток, но уже в 1644 г. должен был уехать из Константинополя, т.к. на патриарший престол взошел (в первый раз) Парфений II (1644–1646 гг.), энергично боровшийся с иезуитским влиянием на Востоке. Паисий Лигарид отправился в Яссы, в Молдавию, где был на службе у тарговицкого митрополита Стефана и учителем ясского придворного училища. Кроме того, он занимался приготовлением к изданию на румынском языке Кормчей книги. Отсюда он уехал в Иерусалим с иерусалимским патриархом Паисием, который был там проездом из Москвы, и, по собственному свидетельству Паисия, был в Иерусалиме протопопом. Там он постригся в монахи (в 1651 г.) и был посвящен митрополитом в Солунь, а оттуда переведен в Газу Иерусалимскую (в 1652 г.), но в свою митрополию так и не явился. Исследователи утверждают, что в 1650 г. Паисий Лигарид принимал участие в известном богословском диспуте «о вере» старца Арсения Суханова с греками. Неизвестно, за какие проступки он потом подвергался запрещению патриарха и долго скитался по Греции и Италии. В 1657 г. Паисий Лигарид опять жил в Валахии, где принимал участие в дворцовых заговорах. Тут его застает предложение патриарха Никона приехать в Россию и принять участие в предпринятых им церковных реформах. Но Паисий Лигарид прибыл в Россию только в начале 1662 г., в самый разгар спора между Никоном и царем Алексеем Михайловичем. Известный справщик богослужебных книг Арсений Грек писал о нем патриарху Никону, по его просьбе, как о человеке обширной учености, а Константинопольский патриарх Парфений II отзывался о Паисии Лигарите как о знатоке церковных правил. По отзыву С.М. Соловьева, он действительно был самый образованный, самый представительный из греческих духовных лиц, являвшихся в Москву. Но H.И. Субботин к этому прибавляет, что Паисий Лигарид «был в то же время самый истый Гречин, какой только приезжал когда-либо в Россию, – хитрый, льстивый, пронырливый». П.В. Знаменский именует Лигарида интриганом, жертвовавшим для своих выгод и долгом, и совестью, а Филарет прибытие Паисия в Россию относит к несчастью церкви. Никон, нуждаясь в образованных людях, был очень рад иметь при себе Паисия, которому и писал об этом 1 декабря 1656 г. Но неизвестно, по какому поводу приезд Паисия тогда не состоялся. Он появился в России в 1662 г. под именем митрополита Газского Предтечева монастыря.

Известно, какое участие в деле патриарха московскаго Никона принимал газский митрополит Паисий Лигарид. Но недовольно ясна история этого выходца греческаго, до его прибытия в Москву. Между тем обстоятельства предшествующей его жизни имеют не маловажное значение для историка патриарха Никона, по неблагоприятным отзывам его о митрополите газском, которые легко могли раздражать пришельца, расчитывавшаго на устроение своего благополучия в России – Посему не излишне будет предложить некоторыя сведения о жизни Паисия до приезда его в Москву. Паисий, до пострижения в монашество Панталеон , Лигарид родом был с острова Хиоса. Соотечественник его и современник, известный Лев Аллаций говорит, что греки, жившие на этом острове, который около двух сот сорока лет состоял в зависимости от генуэзцев, часто посылали детей своих для образования в Рим и в другие латинские города; возвращавшиеся оттуда юноши пользовались в своем отечестве особенным уважением и получали от епископов греческих дозволение преподавать в нем изученныя ими науки . И Паисий, в молодые годы, пошел тем же путем: он поступил для обучения в новооткрытую папою Григорием XIII для греков в Римe коллегию (1578г.), где учили иезуиты. Здесь, под видом чистаго древняго учения греческаго, преподавалось греческому юношеству учение римской церкви. Отсюда в тeже времена вышли многие из первых деятелей унии в югозападной России, как то: митрополиты киевские Иосиф Велямин-Рутский, Рафаил Корсак, Антоний Селява и Киприан Жоховский; архиепископы смоленские Лаврентий Кревша и Андрей Злотый; – полоцкие Николай Лосоцкий и Никифор Гожонский, епископы – волынский Иероним Гроховский, луцкий Иеремия Почаповский, пинский Пахомий Оранский, туровский Алексей Дубович, и коадъютор виленскаго епископа Маркиан Тризна. В числе последних выходцев из того же училища упоминается Аллацием и Панталеон Лигарид хиосский .

Время обучения Панталеона в Риме в точности неизвестно: но мы знаем время, когда оставил он Рим. Лев Аллаций в 1645 г. писал к другу своему Бартольду Нигузию: «Панталеон Лигарид, три года назад, удалился из Рима в Константинополь, для посещения своего отечества Хиоса, и для распространения в той стране римской веры». Но надежды на благосклонность тогдашняго патриарха константинопольскаго Кирилла Веррийскаго, не оправдались. Этот патриарх возведен был на место Кирилла Лукаря, низложеннаго при содействии латинской партии в Константинополе, и считался благосклонным к латинянам, которые даже называли его своим учеником. Но он скоро должен был уступить свое место Парфению. Поэтому Аллаций и присовокупил: «но, по достоверным известиям, дела Панталеона колеблются при новом патриархе, возведенном еретиками. О, если бы это путешествие удалось ему» !

Итак Панталеон выбыл из Рима, вероятно, в 1642 г. В эту пору он уже был известен несколькими сочинениями. В 1637 г., он издал при книге Неофита Родина, соученика своего в Римe, свою Апологию Петра Аркудия , известнаго своими ревностными трудами на пользу унии в югозападной России и между греками. А при другом сочинении того же Неофита: толкование на песнь Богородицы: величит душа моя Господа , Панталеон напечатал свое письмо к архиепископy неополитанскому. Это последнее письмо, по крайней мере, по надписи, было известно и патриарху Никону, который смотрел на него, как на подозрительное, потому что здесь Панталеон называет латинскаго архиепископа своим владыкою честнейшим .

Перемены на патриаршем престоле константинопольском, как видно, действительно не благоприятствовали видам воспитанника иезуитов. Оп оставил Константинополь.

В начале пятидесятых годов видим Панталеона в земле Угровлахийской, у терговищскаго митрополита Стефана. Здесь он, вместе с своим соотечественником иеромонахом Игнатием Петрици, занимался приготовлением к изданию на румынском языке Кормчей, переведенной с греческаго. Как видно из предисловия к ней, митр. Стефан долго искал собрания правил греческой церкви в верном списке, обращался с своими просьбами даже к патриарху константинопольскому; но наконец нашел хороший список правил у своего духовнаго сына, Георгия Кариди из города Трики, и, с согласия воеводы Матвея Бассараба и его совета, решился перевесть их, и напечатать этот перевод в типографии воеводы. Дело это поручено было монаху Даниилу, но он сам, не имея достаточнаго образования грамматическаго, пригласил к соучастию в труде ученых иностранцев иеромонаха Игнатия и Панталеона Лигарида . – Из того, что при имени Игнатия показано здесь его духовное достоинство, а Лигарид назван по своему мирскому имени, мы должны заключить, что тогда он не принадлежал к монашескому сословию и не имел никакой церковной степени. Воеводы молдовлахийские и угровлахийские, своею щедростию к монашествующим, привлекали тогда к себе многих греков, и в их стране ранее, чем у самих греков, показались высшия учебныя заведения и стали работать типографии. Они не боялись переводить даже латинския книги на славянский язык, и печатать. Так в 1647 г. напечатана была, на иждивение супруги Матвея Бассараба Елены, книга Фомы Кемпийскаго: о подражании Иисусу Христу. И так как переводы славянские не для всех могли быть понятны, то начали печатать книги и на румынском языке. Одним из первых трудов в этом роде было издание Кормчей в 1652 г.

Постоянным же предметом занятий Паисия в Румынских странах, конечно, было обучение в училище ясском. Ибо к этому времени должно отнести показание грека Димитрия Прокопиева в его «записи об ученых греках ХVII, и отчасти ХVIII в.» . Ученый Димитрий, признавая Паисия «образованным во всех науках и превосходно знакомым с Божественными писаниями,» вместе называет его дидаскалом ясскаго училища. Это училище заведено было тогдашним воеводою Василием Лупулом, по письму патриарха константинопольскаго Парфения, вместе с возстановлением прав над церковию молдавскою престола константинопольскаго, тогда как доселе, со времен собора флорентийскаго, молдавская признавала над собою власть патриарха ахридскаго .

В каком отношении к православию стоял Паисий в этом периоде своей жизни? – В ясском училище, сколько можно судить по тогдашним делам, не было преданных римской церкви. В известном споре о православии патриарха константинопольскаго Кирилла Лукаря, котораго латинская партия старалась представить решительным протестантом, ясские ученые не последовали такому суждению о нем; и на соборе ясском, хотя учение, выдаваемое за Кириллово, было осуждено, как противное восточной церкви, но не подвергнуто осуждению имя Кирилла. – Паисий Лигарид умел прилаживаться ко всякому образу мыслей. В православном училище он умел казаться православным, но не прерывал сношений с своими прежними товарищами по училищу римскому, выставляя себя пред ними приверженцем римских убеждений. Примечательно в этом отношении письмо его к соотечественнику своему, Льву Аллацию, где он сообщает разсказ о чуде, котoраго не мог совершить православный русский Священник, но котороe будто бы совершил униатский архиерей Иоасафат Кунцевич. Дело представляется в таком виде: «призван был русский священник для разрешения одного умершаго в отлучении от церкви, котораго тело, в следствие того, найдено было не разлагающимся в земле. Священник будто бы начал свою разрешительную молитву таким образом: если мы правильно разсуждаем, гнушаясь азимитов и латиномудрствующих, Господи Боже наш, то... и проч. Но никакого чуда не последовало. Приглашен был Иосафат Кунцевич. Он молился так: если мы правильно веруем, что Дух Св. исходит от Отца и Сына, что архиепископ древняго Рима, по исповеданию флорентийскаго собора, – есть отец и учитель всех христиан и наместник Христов, и веруем так, как он верует то... и проч. – Едва окончил он эту молитву, – пишет Лигарид, – как труп разрешился», и пр. Этот отрывок из письма ясно показывает, на какой стороне были сочувствия Лигарида. Прибавим к сему, что письмо это принадлежит еще Панталеону, а не Паисию, Лигариду .

Пострижение в монашество, конечно, теснее должно было сблизить Лигарида с . Он умел расположить к себе тогдашняго патриарха иерусалимскаго Паисия, который подолгу живал в землях Молдовлахийской и Угровлахийской, имея в самых Яссах четыре монастыря, принадлежавших гробу Господню . Им Лигарид и пострижен, и получил от него новое имя, которое прикрывало все старое.

Это было в Иерусалиме. Наш известный паломник ХVII века, Арсений Суханов был восприемным отцем Лигарида, и сам упоминает об этом в своем «хождении» иерусалимском. Арсений послан был из Москвы на восток для наблюдения за существующими у греков порядками в богослужении, и отправился вместе с патриархом иерусалимским Паисием, сперва в Молдавию, в мае 1619 г. В Иерусалим прибыл он не ранее 6 октября 1651 года; на пути несколько недель (с 26 июня по 19 июля) провел на о. Хиосе, в отечестве Лигарида, и подробно описал жизнь тамошних греков и латинян. – В Иерусалиме, пишет Арсений, «16 ноября, в неделю, патриарх служил в церкви Воскресения Христова. Того же дни после заyтрени, сам патриарх постриг Лигарида и дал под начал Арсению, и призвав Арсения говорил, чтоб его держать под началом крепко, как держат на Москве в великих монастырях» . Но в Иерусалиме Арсений пробыл до пасхи следующаго года, и 27 апреля отправился в обратный путь, оставив своего духовнаго сына собственному его попечению о своем спасении.

В эту эпоху сближения своего с жизнию иерусалимскою и с иeрaрxиeю святаго града, Пaисий, как ученый и любознательный человек, предпринял заняться историею иерусалимских патриархов. В каком духе начал он и вел это дело, и на сколько успел, можно видеть из слов патриарха иерусалимскаго Досифея, который, будучи соотечественником патриарха Пaисия и служа при нем с молодых лет, без сомнения, знал Лигарида лично, и в последствии воспользовался подготовительными работами Пaисия для своей «Истории патриархов иерусалимских». Перечисляя писателей греческих ХVI и ХVII веков, он говорит о Паисие: «Паисий Лигарид, хиосец, латиномvдрствующий. Он написал изъяснение божественной литургии, но в пользу нововведений римской церкви. Еще написал историческое сочинение о патриаршествовавшиx в Иерусалиме, в лист, 73 тетради. В этом сочинении и мы нашли себе большое пособие для настоящей истории. Он написал о патриархах до Ираклия, а после Ираклия ничего не сказал здраваго о них. Третье сочинение составляют повествования о подвижниках и о патриархах; а две трети – против восточной церкви, и в особенности против священнаго Фотия, и в защиту власти папской. Патриархи константинопольский Мефодий (1668 – 1671) и иерусалимский Нектарий (1661 – 1669), прочитав эту историю и видя в ней крайнюю хулу на православие, предали ее проклятию, а самаго Лигарида отлучили, как еретика . Преемник Досифeя на кафедре иерусалимской, Хрисанф, издавая историю его, не опровергает этого резкаго замечания об ученых трудах Паисия; но думает его защитить позднейшими его сочинениями, в которых видит ревность его к охранению православия от нападений лютеранских . До нас не дошла эта Паисиева история в том виде, как она оставлена самим автором: мы знаем только Досифееву историю. И если та погрешала наклонностию в пользу римской церкви, то эта, преобразованная Досифеем, является не столько историею, сколько полемикою против папства, на основании истории.

Патриарх Паисий был не так строг и разборчив в отношении к своему постриженнику; сохраняя к нему свое расположение, он возвел своего соименника в митрополита газскаго (между 1652 и 1656 г.). Но кажется, Лигарид находил для себя более полезным держаться земли Волошской, нежели своей раззоренной кафедры. Здесь, в земле Волошской, нашел его патриарх антиохийский Макарий, в конце 1656 и в 1657 году, на обратном пути своем из Москвы. Спутник Макариев, архидиакон алеппский Павел, описавший все путешествие своего патриарха, разсказывает о своем свидании с Паисием, уже митрополитом газским, и об ученых сношениях с ним.

Сирийские путешественники у одного вельможи Волошскаго, Константина Кантакузина, нашли греческую рукопись, содержавшую в себе толкование на псалмы, собранное в ХI веке из разных толкователей, Никитою митрополитом серрским. При этом митрополит газский объяснил им о себе, что он много путешествовал по Европе и долго жил в Риме, знаком с тамошнею библиотекою, в которой считается до 72,000 томов религиознаго содержания: но не видал другаго, столь же полнаго списка толкования Никиты, как найденный у Кантакузина. Патриарх антиохийский пожелал списать это толкование для себя, в намерении напечатать его «в стране Франков». Сверх того у Паисия увидели оне книгу собранных им предсказаний о делах касающихся сарацинскаго владычества на востоке и о судьбе Константинополя. В этих предсказаниях представлялись пророчества, частию уже исполнившияся, частию еще имевшия совершиться. Сирские путешественники изъявили сильное желание иметь и эту книгу в списке: но встретили большое затруднение со стороны собирателя, и неиначе склонили его на свою сторону, как посредством щедрых подарков. «В последствии, – прибавляет архидиакон Павел, – когда мы уже были в своем отечестве, в Алеппо, митрополит газский писал к нам, что во время его путешествия в страну Мадьяров (т. е. в Венгрию) он был ограблен и лишился этой книги». Почему Паисий и просил у своих сирийских знакомыx копии со взятаго ими списка. – Кроме этих сведений, в известиях алеппскаго архидиакона для нас важно то замечание, что Пaисий, уже во время отбытия Макария из своей страны, был на востоке, в Иерусалиме, и из Иерусалима приходил в Алеппо, и там проповедывал слово в церкви, – как сам он сообщил о том патриарху антиохийскому .

Таким образом из записок спутника Макариева, Павла, открывается, что Паисий в 1656 г. был уже митрополитом газским, и что незадолго до прибытия Макариева в землю Волошскую, он был в Палестине, но там не остался. Видим также, что позднее, впрочем еще до поездки в Россию, он странствовал зачем-то в Венгрию.

О знакомстве Паисия с древнею церковною литературою и о любви его к редким книгам мы знаем и из сношений его с посланником белгийским в Москве, Николаем Гейнзием, который получил от него здесь каталог нескольких слов патриарха константинопольскаго Фотия, дотоле неизвестных ученым. Между этими словами находились и те два знаменитыя слова, которыя говорил он по случаю нашествия руcсов на Константинополь, и которые только недавно отысканы на Афоне . Гейнзий, уже по возвращении из своeго путешествия, в марте 1671 г., писал о Паисие к одному из друзей своих: раз я позвал к себе митрополита газскаго, Паисия Лигарида, родом грека, хорошо образованнаго, так как он лучшие годы своей жизни провел в Риме, старика очень обходительнаго (senecem perhumanum). Но на другой день, по приказанию Афанасия-Лаврентия Нащокина, заведывающаго сношениями с иностранцами, дано было мне знать, что при дворе не понравилось, за чем я, не испросив позволения царскаго величества, пригласил к себе человека стоящаго так высоко в духовенстве. Посланы были с замечанием и к Паисию, за чем он допустил меня до этого. Таким образом обоим нам положена преграда к сближению. Между тем я не видел человека, который бы своими беседами мог ближе познакомить меня с делами русских».

Когда Паисий Лигарид находился еще в земле Волошской, он обратил на себя внимание патриарха московскаго Никона. Имея нужду в ученых людях для предпринятаго исправления церковных книг, по рекомендации Арсения, Никон приглашал его к себе в Москву, тем более, что слышал и о собственном желании Паисия приехать в Россию. «Слышахом о любомудрии твоем, писал он к Лигариду, – от монаха Арсения, и яко желаeши видети нас, великаго государя: тем и мы тебе, яко чадо наше по духу возлюбленное, с любовию прияти хощем. Точию, прием сия наша письмена, к царствующему граду Москве путешествовати усердствуй». В тоже время писал он к воеводе молдавской земли Стефану и к воеводе угровлахийскому Константину, также к митрополитам сочавскому Гедеону и угровлахийскому Стефану, чтобы они содействовали его отправлению в Москву . Но неизвестно, почему Паисий не последовал немедленно этому приглашению, и только уже спустя пять лет явился в Москву, когда Никон был совсем в другом положении, – и явился, вероятно, по иному приглашению, не для пособия заботливому патриарху в его полезных для церкви делах, а для отягчения его участи.

Не так смотрел на него и Никон тогда. Конечно, под влиянием изменившихся отношений, и в следствие новых сведений о Паисие, полученных от людей к нему нерасположенных, но близко знавших его дела, Никон писал о нем: «нецыи повествуют о нем, яко не суть православныя святыя восточныя церкви, но западнаго римскаго костела: у папы был 30 лет дьяконом; и в Мутьянех-де (в Молдавии) был многое время; и вельми насеян римския ереси много. Попам вдовым велел на других женах женитися, и чернцам молодым и черницам брачитися, и мяса ясти. И мутьянской митрополит писал ко вселенским патриархам, и они его прокляли, и платье велели с него сняти. И он из Мутьян yшел в Польшу, и в Польше многое при короле был, и по всем костелам службу отправлял» .

В этих жестких упреках слышится не одно раздражение оскорбленнаго патриарха, но, как видится из разкрытых нами свидетельств, во многом и голос горькой правды. Известныя нам обстоятельства: продолжительное пребывание Паисия в Риме и обучение в коллегии римской, необходимо соединенное с отречением от православия; его неправомыcлиe в сочинениях и осуждение патриархами; весьма вероятныя сношения с своими прежними товарищами и знакомыми по римскому училищу, теперь действовавшими в пользу унии в пределах польскаго владычества, – все это не вымыслы раздраженной мстительности. О справедливости других обвинений мы ничего не можем сказать, по неизвестности обстоятельств: но не имеем основания и совсем отрицать их.

Паисий Лигарид (1610-78) - митрополит газский. Родился на о-ве Хиосе. В 1623 г. отправлен в Рим, где получил образование в греческой коллегии; окончил курс в 1635 г. со степенью доктора богословия. В это время Папой был Урбан VIII, который был очень заинтересован распространением католицизма на Востоке; еще во время своего пребывания в Риме П. издал две книги в интересах латинства: произведения Аркудия и Родина, двух миссионеров латинства в Польше и Греции. В 1641 г. П. был отправлен на Восток, но уже в 1644 г. должен был уехать из Константинополя, так как на патриарший престол взошел Парфений II, энергически боровшийся с иезуитским влиянием на Востоке. П. отправился в Молдавию, где был на службе у тарговицкого митрополита Стефана и учителем ясского придворного училища; кроме того занимался приготовлением к изданию на румынском языке Кормчей книги. Отсюда он уехал в Иерусалим, с иерусалимским патриархом Паисием, который прибыл сюда проездом из Москвы. В 1651 г. посвящен в Иерусалиме в монахи, а в 1652 г. в митрополита газского, но в свою митрополию П. так и не появлялся; в 1657 г. он жил опять в Валахии, где принимает участие в дворцовых заговорах. Тут застает его предложение патриарха Никона приехать в Россию и принять участие в предпринятых им церковных реформах. Но только в 1662 г. П. прибыл в Россию в самый разгар распри между Алексеем Михайловичем и Никоном. П. принял сторону царя и бояр - врагов патриарха. К нему обратился боярин Стрешнев с тридцатью вопросами, в которых изложил поведение Никона и спрашивал у П. ответа. П. ответил полным осуждением Никона; подлинное заглавие его ответа: «Отписка боярину Семену Лукьяновичу Стрешневу митрополита газского П. на тридесять вопросов ответы новых обычаев Никоновых, бывшего патриарха Московского в 171 г.». П. приобрел влияние на царя, благодаря своей учености. Он первый посоветовал царю пригласить восточных патриархов для суда над Никоном; сам же он не принимал явного участия в соборе, хотя был приглашен патриархами к тайному совещанию. Своим влиянием П. пользовался для выпрашивания у царя подачек, ходатайствовал за своих соотечественников и даже сам занимался торговлей. Все это время П. незаконно пользовался титулом митрополита, так как давно уже был лишен кафедры и даже проклят, как еретик, патриархами константинопольским и иерусалимским за написанную им книгу о подвижниках и патриархах, в которой выступил в защиту папской власти. Известие об этом пришло в Москву в 1668 г., но не испортило отношений между П. и Алексеем Михайловичем; напротив, последний ходатайствовал о прощении П. перед патриархом иерусалимским Нектарием, который исполнил просьбу царя и прислал разрешительную грамоту. Умер П. в Киеве, потеряв всякое влияние в Москве. Ученик иезуитов, П., по некоторым известиям, даже был посвящен в Риме в священнический сан и получал от Папы ежегодное содержание, что не мешало ему в Москве притворяться православным. Вообще это был человек равнодушный к вере и нравственности, искавший только внешних отличий и материальных благ. Ему принадлежит еще изъяснение божественной литургии, написанное в духе латинства историческое сочинение о патриаршествовавших в Иерусалиме, история о-ва Хиоса и история осуждения патриарха Никона, вошедшая в третий том книги Palmer’a: «The patriarch and the tsar». Cp. Каптерев, «Характер отношений России к православному Востоку» (М., 1885); статья Лавровского в «Христианским Чтении», 1889 г., № № 11, 12; Горский, «П. Лигарид до приезда в Россию»; Legrand, «Bibliographie Hellenique» (т. IV, 1896).